Человек-эпоха: ушёл Евгений Евтушенко

Последний герой эпохи, когда поэзия была больше, чем поэзией, умер.

84 года жизни, и они так многоцветны. Вам какого Евтушенко? Того, что ссорился с Бродским или любил Ахмадулину? Того, что написал прокоммунистическую поэму «Братская ГЭС» или диссидентское стихотворение «Танки идут по Праге»? Того, что жил в СССР или эмигрировал в Америку? «Я – разный, натруженный и праздный», – написал о себе он, и это было абсолютно честно.

Евгений Евтушенко, выходец из геологической семьи (впрочем, отец поэта Александр Гангнус и мать Зинаида Евтушенко недолго прожили вместе и развелись), начал поэтическую карьеру в конце 1940-х – начале 1950-х. Первое стихотворение опубликовал в шестнадцать в газете «Советский спорт», в двадцать – дебютный сборник «Разведчики грядущего». В 1952 году стал самым молодым членом Союза советских писателей. «Стихи мои были ужасно смешные. Всё самое хорошее мне только предстояло написать», – позже отметит он. В этом, конечно, есть доля лукавства. Уже в пятидесятые создан знаменитый поэтический «Пролог», и поэма «Станция Зима», и лирические стихотворения «Нежность», «Зависть», «Злость».

В начале шестидесятых поэтический талант Евтушенко развернулся в полную мощь. Его нередко можно было встретить в большой аудитории московского Политехнического музея в компании избранных – Беллы Ахмадулиной, Андрея Вознесенского, Роберта Рождественского, Булата Окуджавы. Евтушенко читал стихи вдохновенно, звонко, не чураясь выразительных жестов и театральных пауз.

Шестидесятые – время, когда оттепель пришла не только в политику. Страна, отстроившись после войны, выбирала между физиками и лириками, ходила в походы, пела песни под гитару, искала духовные ценности. Поэзия их давала сполна. Чтецы собирали стадионы, как сегодня – рок-звезды. В каждом городке был сквер с летней эстрадой, где молодежь читала стихи. Поэзия был массовая – такой не было раньше в России, и маловероятно, что этот успех повторится.

Евтушенко в плеяде шестидесятников – самый яркий и эпатажный, народно любимый и обласканный властью. За славу главного поэта эпохи он неформально боролся с Робертом Рождественским, которому в 1993-м посвятил строки:

Кто были мы,

шестидесятники?

На гребне вала пенного

в двадцатом веке

как десантники

из двадцать первого.

С Ахмадулиной Евтушенко связывали романтические отношения. Их брак длился три года и разорвался после того, как поэт предложил супруге сделать аборт, о чём потом горько жалел.

Евтушенко никогда не сковывал себя в поэтических средствах – пробовал то традиционное русское стихосложение, то «лесенку» Маяковского, то народную поэтику, то романс. Его стихи были порой многословны, публицистичны, содержали неудачные рифмы, но легко ложились на память и становились крылатыми. Только за 1961-й появилась поэма «Братская ГЭС» («Поэт в России больше, чем поэт»), «Бабий Яр» («Над Бабьим Яром памятников нет»), песни «Хотят ли русские войны?» и «А снег идёт». Позже – стихи «Идут белые снеги» с каноническими строками «Если будет Россия, буду и я», «Танки идут по Праге» («Чудищем едет брюхастым / в танках-футлярах по Праге / страх, бронированный хамством»).

Политическая позиция Евтушенко также неоднородна, как поэтическая: те же «Танки» – текст откровенно диссидентский, «Братская ГЭС» – просоветский. Андрей Тарковский, читая в 1970 году поэму «Казанский университет», писал о «кокетстве» и «мещанстве» автора, желании понравиться Хрущёву и Брежневу. Одни подозревали поэта в связях с КГБ (Иосиф Бродский считал, что именно из-за инсинуаций коллеги его выслали за границу), другие – обвиняли во фронде. Но важно понимать, что Евтушенко – не диссидент в чистом смысле слова и не однозначный сторонник власти. Он открыто откликался на то, что волновало современников, эмоционировал вместе с общественным мнением. И не всегда ограничивался только поэтическими средствами – как отмечает критик Илья Фаликов в книге «Евтушенко. Love Story», когда в 1974 году был арестован Солженицын, Евтушенко дозвонился до Андропова и заявил: если хоть один волос упадет с головы писателя, то он, Евтушенко, покончит с собой.

А вот ещё евтушенковские противоречия. Год его рождения – двойной: поэт родился в 1932-м, но матери пришлось изменить дату на 1933-й, чтобы вывезти мальчика из Сибири после военной эвакуации, не оформляя лишних документов. Две трактовки есть и по поводу исключения из Литературного института: по одной, Евтушенко попросили покинуть вуз за непосещение, по другой – за поддержку романа Дудинцева «Не хлебом единым». Диплом поэт получил в 2001 году в статусе живого классика – к этому времени он уже сам преподавал литературу в США.

В университетский городок Талса штата Оклахома со своей третьей женой Марией Новиковой Евтушенко эмигрировал в 1991-м, но при этом связь с родиной никогда не прерывал. Ежегодно приезжал в Россию, и, несмотря на недомогание, давал концерты и встречался с читателями. В 2013 году Евтушенко перенёс ампутацию ноги, в 2014 году во время гастролей в Ростове-на-Дону был госпитализирован в связи с резким ухудшением здоровья, но продолжал выступать – Москва, Якутск, Нальчик…

Последнее выступление в Петербурге случилось в декабре 2015 года. Зал книжного магазина на Невском проспекте был переполнен, невозможно было не просто пройти ближе к сцене – вздохнуть. Послушать Евтушенко пришли не только люди «за сорок», но и совсем юные девочки и мальчики. Потом выстроились хвостом, чтобы подписать книги. Высокий, худой, в невероятной расцветки галстуке (яркая одежда была слабостью Евгения Александровича, происходившей, как он полагал, из-за серого военного детства), поэт читал новые стихи и с ностальгией вспоминал о шестидесятниках.

Теперь великолепная плеяда «Вознесенский, Рождественский, Евтушенко, Ахмадулина» снова вместе. Уже навсегда.

«Фонтанка» попросила коллег по поэтическому цеху, писателей и литературных критиков поделиться читательскими впечатлениями от поэзии Евтушенко и вспомнить его строки, наиболее актуальные сегодня.

«Думаю, актуален «Монолог голубого песца». Но самое актуальное – стихотворение «Карьера»: «Учёный, сверстник Галилея, был Галилея не глупее. Он знал, что вертится земля, но у него была семья…»». Почему именно эти строки? Об этом каждому стоит подумать самостоятельно. Понимание поэзии – дело самостоятельного труда», – кратко ответил поэт, публицист, писатель Дмитрий Быков, находящийся сейчас в Америке.

Поэт Александр Кушнер в разговоре с «Фонтанкой» процитировал строки «Если будет Россия, значит, буду и я»: «Это мог сказать только настоящий поэт. С именем Евгения Евтушенко связана целая эпоха в литературе. Он очень многое сделал для того, чтобы вернуть читательскую любовь к поэзии, – отметил Кушнер. – Евгений Александрович был смел в своих выступлениях, его стихи запоминались. Он был не только поэт, но и порядочный, добрый, светлый человек. Он был чрезвычайно мужественный – выступал до самого конца, несмотря на то, что его донимали болезни. Он держался прямо, учитывая его высокий рост. Он – красивый человек».

Писатель, поэт, переводчик и публицист, друг Евгения Евтушенко Марина Кудимова сосредоточилась на личных воспоминаниях. «Как можно рассказать о 42 годах дружбы с Евтушенко? Он был первым, который заметил меня, девчонку из города Тамбова. Для меня это было, как понимаете, событием планетарного масштаба. Он был человеком эпохи Возрождения, родившимся в предвоенной России. Не знаю ни одного другого, который сделал бы столько для русской поэзии и поэтов. Евгений Александрович – земной человек, наделенный неземным талантом. Он побывал в сотне стран, его принимали короли, президенты, шахи, но он оставался личностью, лишённой заносчивости. Огромное количество людей почему-то – возможно, из-за собственной слабости – считали своим долгом пенять на несуществующие грехиЕвгения Александровича. Я как-то предложила ввести в олимпийскую программу новый вид – «борьба с Евтушенко»».

Кудимова процитировала строки «Идут белые снеги», отметив, что в этом стихотворении воплотилось «всё лучшее, что было у Пушкина, Лермонтова, Некрасова и поэзии XX века». «Евтушенко – это эпоха. Сегодня эта эпоха закончилась. Мы завершаем исторический период. Он – великий поэт, абсолютно непрочитанный и непонятый при жизни. Нам предстоит его понять».

«У Евтушенко была сильна учительность, о которой говорил мой любимый поэт Борис Слуцкий: «Стих встает, как солдат... Он – как политрук, что обязан возглавить бросок». Но Евтушенко учил хорошим вещам и сам старался им следовать. Он был самым «театральным» из всей команды шестидесятников. Мне один артист рассказывал, как Евтушенко приехал на концерт в красивом пиджаке. Но перед выходом на сцену переоделся в свитер, перевоплотившись в «своего парня». Это трогательно», – отмечает литературный критик, переводчик, сотрудник Российской национальной библиотеки Никита Елисеев.

Писатель, заместитель главного редактора журнала «Нева» Александр Мелихов добавляет, что буквально недавно лично познакомился с Евгением Евтушенко: «Мы оказались на конференции, сидели за одним столиком. Все жалуются, что он много говорил, почти не слушая собеседников. Евгений Александрович, действительно, говорил целый час. Но ни слова не сказал о себе. Он говорил о России, об её прошлом и будущем, о поэзии. Он показался мне чистым, как ребёнок.

Если говорить о нем, как о поэте, то сила его в том, что он концентрировал те идеи, надежды, которыми жило общество, и выражал их в сильных, страстных образах. Например, все говорят, что Сталин – идол, а Евтушенко пишет стихотворение о эвенкском идоле, который стоит, «уставившись в тайгу», и смотрит, как «как робкие эвенки, несут ему дары». Благодаря таким строкам Евтушенко был поэтом массовым, собирал стадионы. Если цитировать Твардовского, он был тем поэтом, кого читают даже те, кто не читают стихов».

Елена Кузнецова, Алексей Стрельников, «Фонтанка.ру»