Петербургская элита провожает год силовика (видео)

За 2016 год под следствием оказалось больше представителей властной и бизнес-элиты, чем за последние лет десять. «Фонтанка» уже зафиксировала факт — ушедший, без всяких сомнений, стал годом силовика. А интернет-канал [Фонтанка.Офис] выяснил, как петербургская элита готовится к наступающим реалиям. Оказалось, что «тревожный чемоданчик» есть только у вице-губернатора Петербурга.

Управляющий партнер УК «Теорема» Игорь Водопьянов первым делом заявил, что не согласен с тем, что 2016-й был «годом силовика». «У нас все последние лет 17 — время силовиков, – сказал бизнесмен. – И в этом плане в 2016 году ничего не изменилось».

«Тревожного чемоданчика» у Игоря Водопьянова нет. Потому что он никуда не собирается. Пока. «Мои многие приятели пока еще связывают свое будущее с этой страной. Но все больше моих приятелей потихоньку отъезжают за границу — но не в связи с преследованиями, а от общей усталости. Невозможно наблюдать, в какой управленческий маразм погружается наша Родина, – говорит Водопьянов. – Ничего особенного от 2017 года я не жду. Мы погрузились в болото, и в этом болоте мы обустраиваемся. Во многом все что происходит — следствие бездарного управления экономическими процессами. Книжка Сорокина «День опричника» во многом пророческая. Может, даже используется как методичка. А знакомых силовиков у меня нет — и слава Богу».

Управляющий партнер компании Fort Group Максим Левченко считает, что все лучшее — впереди. «Вряд ли мы пережили год силовиков. Это была только пристрелка. Три губернатора, один министр — легкая разминка. А вот зачетная стрельба по мишеням начнется в 2017 году, когда мы отпразднуем 100-летие Великой Октябрьской революции, – говорит Максим Левченко. – Я согласен с тем, что это тренд. В 2016 году он закрепился, а вот начался в 2012-м, с третьим президентским сроком. И это мировой тренд. Если посмотреть, какую команду сейчас формирует Трамп, то она наполовину состоит из военных. В Штатах говорят, что в презренном мире торгашей и политиков только военные сохраняют совесть и честь, и только им американцы продолжают доверять. Военные силовики — это люди системы, они лояльны, для них деньги не столь важны, и они привыкли исполнять команды. Наш президент сейчас вместо традиционной пресс-конференции находится на коллегии Минобороны и панихиде по убитому в Турции послу. Вот вам еще одна тенденция на усиление. И пресс-конференцию, в принципе, уже можно не проводить. Все ответы даны сегодня. Наши пушки готовы к бою, кровь наших героев пролита не зря».

При этом бизнесмен отмечает, что его компания старается не нарушать закон, а если возникают проблемы — обращается к силовым структурам: «В прошлом году наши торговые центры минировались. И мы обратились за помощью к правоохранительным органам, чтобы решить эту проблему». Правда, как помнят читатели «Фонтанки», компания решила проблемы харьковских минеров нетривиально.

«Нет у меня никакого «тревожного чемоданчика», – говорит Левченко. – Куда бежать — я не знаю. И мы стараемся жить и работать так, чтобы до этого не доходило. Иметь такой чемоданчик сегодня надо людям, которые работают в госструктурах. Там идет чистка и показательные процессы. Силовики в роли менеджеров и управленцев не всегда сильны — такая игра слов. Если перед ними стоит конкретная задача и полномочия — они достигают положительных результатов. Если же они назначаются потому, что к ним есть доверие, то они просто теряются, оказываются не на своем месте».

Немало пришлось пообщаться с силовиками в минувшем году депутату петербургского ЗакСа Максиму Резнику. Но к серьезному продолжению он не готов. «Сейчас все, кто действует активно, соприкасаются с силовыми структурами, – говорит он. – Силовики сегодня три функции выполняют. Одну объективно, потому что они несут ответственность за безопасность страны в условиях международной террористической угрозы. Две другие функции отвлекают их от главной задачи и идут не на пользу стране. Во-первых, это опричнина — запугивание элиты. Так понимает нынешнее руководство страны борьбу с коррупцией. Во-вторых, борьба с инакомыслием, например – закрытие проекта «Открытая библиотека». Никакой «чемоданчик» у меня не собран».

Вице-губернатор Петербурга Владимир Кириллов, прежде чем стал чиновником, 22 года отслужил в погранвойсках. Главную тенденцию 2016 года он видит в другом.

«С точки зрения упоминаемости в СМИ, главным в 2016 году было развитие нашего государства согласно планам правительства России, – говорит вице-губернатор. – Я думаю, дело в том, что СМИ всегда активнее подают факты, которые несут в себе элемент неожиданности. Но я лично никакие темы, связанные с силовиками, «в курилках» не обсуждаю. Я считаю, что человек, пришедший во власть, должен быть ответственным и системным. Со всеми коллегами, с которыми я служил, я поддерживаю связи. Когда я руководил федеральной службой природопользования, многие пограничники работали в данной структуре – и в Ярославле, и в Калининграде, и в Петербурге. Работали ответственно и хорошо. «Тревожного чемоданчика» у меня нет. Но от судьбы и от тюрьмы не зарекайся. У меня есть «тревожный чемоданчик» на случай, когда надо встретить друзей. В нем все, что необходимо для этой встречи».

Ресторатор Михаил Фейгельман поговорил с [Фонтанкой.Офис] из-за границы. И, несмотря на геолокацию, отметил, что давно переболел стремлением покинуть страну навсегда.

«В этом году силовые структуры нас здорово поддержали. В ресторане «Русская рыбалка» пытались украсть большое количество живой рыбы, которая плавает у нас в прудах, – рассказал Фейгельман. – Злоумышленники были пойманы. Не могу сказать, что силовики – наши друзья, но у нас хорошие рабочие отношения. "Тревожный чемоданчик"? Я периодически подумываю завести такую сумку. Настроения «ехать надо», кажется, сейчас поутихли. Я и сам этим переболел».

Ведущий научный сотрудник Института проблем правоприменения при Европейском университете Кирилл Титаев, для которого силовики — объект научного интереса, — уверен, что давление обозначенных структур на бизнес сильно преувеличено. «Ни о каких 100 тысячах посаженных предпринимателях речь не идет. Счет идет на тысячи, может быть, дотягивает до 10 тысяч, – говорит эксперт. – Но это все равно очень много. И это создает постоянные опасения, что твой бизнес понравится близкому знакомому прокурора или начальнику отдела МВД, и этот бизнес резко перестанет быть твоим. Но больший ущерб российской экономике приносят рутинные проверки, которых проходит два миллиона в год на страну и которые съедают, по самым оптимистичным подсчетам, 0,5% ВВП. Но если бы мы решили эту проблему, наша экономика начала бы резко расти, а не стагнировать».

Венера Галеева, «Фонтанка.ру»