Как гибнет театр консерватории

Будущее одного из старейших петербургских театров - Музыкального театра Санкт-Петербургской консерватории - под вопросом. До конца лета представлений уже не будет, и неясно, где возобновится его деятельность осенью. А в актерской среде ходят разговоры, что театр могут закрыть.

Театр Санкт-Петербургской консерватории с полным основанием прослеживает свою историю от первого общедоступного музыкального театра России – Большого Каменного, который был построен в 1783 году. К началу двадцатого века эта площадка уже физически является частью консерватории. На этой сцене начинали свой путь в искусство Елена Образцова, Евгений Мравинский, Юрий Темирканов, Валерий Гергиев, Морис Янсонс, Ирина Богачева. И всего каких-то двадцать лет назад здесь в опере «Волк и семеро козлят» партию четвертого козленка исполняла Анна Нетребко – в сакральности этого места усомниться никак нельзя.

Сейчас театр лишен собственной сцены: здание консерватории до конца будущего года находится на реконструкции, а спектакли до недавнего времени шли в Мюзик-Холле. Но слухи о том, что театру консерватории нечем платить за аренду и он вынужден съехать в никуда, чрезвычайно обеспокоили музыкальную общественность города. Наиболее сведущие даже утверждают, что после окончания работ в историческом здании театр туда может не вернуться.

– До меня тоже доходит информация о возможном роспуске театра, – поделился своими опасениями с «Фонтанкой» известный скрипач и бывший ректор консерватории Михаил Гантварг. – Я считаю, что это будет огромная потеря. Нашей консерватории 153 года, и она всегда отличалась именно этим: оперные певцы, оркестранты, хор могут получать практику прямо в собственном театре при консерватории. Это был комбинат прямо при учебном процессе. Если мы всего этого лишимся – на фоне того, что московская консерватория расширяется и строит такой театр, – то нас низведут до провинциального уровня. Распустить театр – значит допустить массовые увольнения в оркестре, хозяйственно-производственной части. А это редкие люди, которые умеют быстро поставить сцену, свет. Их потом будет не набрать. Все-таки нужно уметь иногда сказать министерству культуры «нет».

В качестве силы, способной закрыть театр консерватории, видит министерство культуры и выдающаяся оперная певица, педагог, народная артистка СССР Ирина Богачева, собирающаяся в ближайшее время обсудить проблему с губернатором Георгием Полтавченко:

– Закрыть театр консерватории – как это возможно такое? Даже министерство сказало: «Надо его закрыть, а потом открыть, когда откроется новое здание». Вы представляете, как мы его откроем? Какие люди туда придут? Это одевальщицы, это гримеры, это огромный отряд театральных работников, которых мы никогда не найдем. Люди, которые работают за эти небольшие деньги, – это огромное счастье для культуры. Полуторагодовой перерыв ставит крест на театре.

Алексей Васильев, исполняющий обязанности ректора консерватории, куда обратилась «Фонтанка», оказался недоступен для комментариев. Их нашему изданию дал проректор по учебной и воспитательной работе Денис Быстров:

– Театр никуда не исчезает, он как работал, так и работает. Действительно, возникли сложности с театром «Мюзик-Холл», поскольку то финансирование, которое изначально планировалось – 25 миллионов, – было сокращено: секвестр коснулся всех учебных заведений, в том числе и консерватории. Из запланированных на аренду 25 миллионов осталось 5,8 миллиона. Мы долго вели переговоры и с министерством культуры, и с Мюзик-Холлом. В результате было принято решение, что на сегодняшний момент консерватория не будет пользоваться услугами Мюзик-Холла. Вопрос касается именно летнего периода, когда учебный процесс не проводится. Как будут развиваться события в сентябре, трудно сказать. Мы сейчас раздумываем о таких вариантах, чтобы арендовать под спектакли конкретные площадки. Конечно, ходят разные слухи: наверное, любое такое событие их порождает. Но совершенно точно ни о каком роспуске и тем более о том, что театр не въедет на свою историческую сцену, речи быть не может.

Как сообщила «Фонтанке» директор театра «Мюзик-Холл» Юлия Стрижак, новость о том, что театр консерватории съезжает из руководимого ею учреждения, она узнала непосредственно от и.о. ректора Алексея Васильева. При этом вопрос арендной платы за пребывание в стенах учреждения коллектива, состоящего из трехсот сотрудников, не закрыт:

– Мы предполагали, что консерватория будет нашим квартирантом до конца этого года. У нас есть распоряжение комитета имущественных отношений, разрешающее временно сдать часть наших площадей в аренду консерватории. Оно действует до 31 декабря 2017 года, так что стороны могли бы продлить правовые отношения, если бы имели такие намерения. Но у руководства консерватории сформировалось иное видение развития учебного театра. Мне позвонила из Москвы директор департамента науки и образования министерства культуры Александра Аракелова и выразила благодарность за то, что Мюзик-Холл протянул руку помощи консерватории, помог сохранить учебный театр и дал время, чтобы разработать новый сценарий существования учреждения на период реконструкции. Так что это решение не только и.о. ректора консерватории; оно согласовано с руководством министерства культуры. Мы это решение принимаем, никакой трагедии я в этом не вижу: как мне объяснил Васильев, театр не закрывается, а переезжает в новое (второе) здание консерватории на улице Глинки, и его деятельность на период реконструкции будет менее публичной и больше подчинена учебным целям: вводам в оперные спектакли студентов, что является составляющей учебного плана.

Впрочем, нельзя сказать, что работа театра консерватории в последние месяцы была более или менее публичной. Полуторатысячный зал Мюзик-Холла во время оперных спектаклей был заполнен на 10 – 15 процентов. Сказывалось и отсутствие рекламы, и все-таки учебный уровень театра. Но руководство площадки понимало важность продолжения его деятельности.

– Еще весной 2015 года к нам обратился ректор Санкт-Петербургской консерватории – признанный авторитет в музыкальном мире и наш друг Михаил Гантварг с просьбой предоставить часть площадей нашего театра для размещения театра оперы и балета вуза, – рассказывает художественный руководитель театра «Мюзик-Холл» Фабио Мастранджело. – В то время заместитель министра культуры Григорий Ивлиев и Гантварг по поручению Владимира Мединского подыскивали помещение для временного пребывания театра. Все театры федерального подчинения консерватории отказали, тогда обратились к нам. Мы получили согласование своего учредителя – комитета по культуре и согласились по финансовым и гуманитарным соображениям разместить на возмездной основе на своих площадях сотрудников театра, службы, цеха, артистов оркестра, хора, балета, а также предоставить вокальные и балетные классы и сцену для реализации учебных планов: репетиций, вводов, текущих и выпускных экзаменов и показа спектаклей. Летом прошлого года и.о. ректора консерватории стал Алексей Васильев. Он подтвердил намерение своего предшественника, и мы приступили к сбору документов для согласования в КИО. Мы бы слукавили, если бы не сказали, что финансовая сторона вопроса очень важна для театра «Мюзик-Холл». От наших с Юлией Стрижак предшественников в наследство остались многомиллионные долги и два-три пошлых названия в репертуаре. Даже комитет по культуре потребовал вернуть долг (около миллиона рублей) за невыполнение предыдущим руководством госзадания. Пришлось брать кредит. Закрывая старые долги, мы, естественно, не имеем достаточно средств для развития театра, для создания новых постановок, приглашения первоклассных артистов. Поэтому мы рассчитывали на оговоренный объем арендной платы – нам есть, на что потратить эти средства.

По состоянию на сегодняшний день консерватория не рассчиталась с Мюзик-Холлом за аренду: о первоначальных 25 миллионах рублей в год речь не идет, но руководство театра рассчитывает получить хотя бы половину заранее оговоренной суммы. И, к большому сожалению, Мюзик-Холл не имеет права безвозмездной помощи консерватории.

– Государство должно быть эффективным собственником; предполагается, что мы как пользователи тоже должны быть эффективными – грамотно вести хозяйственную деятельность, выполнять план по доходам, облегчать нагрузку на бюджет, – продолжает Юлия Стрижак. – В распоряжении КИО так и сказано: «согласовать заключение договора аренды в целях обеспечения более эффективной организации основной деятельности». В чем эффективность нашей основной деятельности, если мы разместим у себя безвозмездно 300 человек с чужой мебелью, декорациями, реквизитом, музыкальными инструментами? И будем за ними мыть полы, убирать? Обеспечим электричеством, охраной, видеонаблюдением, телефонной связью, вывозом мусора и так далее? Знаете, проверяющим органам все равно – творцы у нас сидят или турфирма, или НКО, снимающее порчу. Любая безвозмездная аренда может подразумевать коррупционную составляющую. Нам это не нужно.

По всему выходит, что для площадки, где могли попробовать силы будущие профессиональные музыканты, настали по-настоящему черные дни. Музыкальный театр консерватории не только являлся необходимой составляющей успешного учебного процесса. Он выполнял и социальную функцию: билеты на его оперы и балеты были доступны для самого небогатого кошелька. Сейчас, лишенный достаточного финансирования, театр стоит на грани уничтожения – как бы ни заверяли общественность в обратном. Чем через полтора года будет заполнен старейший концертный зал города – вопрос остается открытым.

Евгений Хакназаров, «Фонтанка.ру»