Двуликий Янус толерантности

Чем христианская братская любовь отличается от латинской толерантности и почему первое естественно, а второе опасно, - глава Приморского района Петербурга Николай Цед в "Особом мнении" на «Фонтанке».

Ещё в 1980-е годы, в советское время, в беседах за кухонным столом мы рассуждали о том, что настанет время, когда в спокойной, сытой Европе будут и взрывы, и убийства, и преступления, последствия от которых сотрясут весь западный мир. Духовные и культурные ценности, определяющие характер народов, их взгляды и мировоззрение будут размыты и подменены совершенно другими понятиями в угоду идеологическим замыслам государств, поставивших своей целью управление миром.

«Толерантность» – совсем незнакомое слово для советского человека в те времена воспринималось как научный термин. Никто и подумать не мог, что толерантность станет определять идеологию целых стран и наравне с ювенальной юстицией навязываться устоявшимся христианским культурам и традициям, в том числе и в России. Под этим натиском не устояли западные страны, утратившие христианские ценности и духовные корни.

Толерантность столкнулась с кухонными столами российского народа, поскольку так сложилось, что именно за кухонным столом наш человек рассуждает не только о мелочах быта, но и обо всей мировой политике. И первые попытки западного мира навязать нам свои взгляды и убеждения упёрлись в кухонные беседы и застолья о чуждом для нашего слуха слове «толерантность».

И не потому, что Россия против толерантности, как раз братская любовь и уважение присущи самому духу русского народа и его многовековой культуре и обычаям. Но нам чужды такие отношения, когда к тебе в дом просятся в гости, а потом пинком выгоняют тебя из него, говоря, что теперь это уже не твоё имущество и не твой дом. Такую толерантность мы принять не можем, и она неприемлема нам по духу.

Братское милосердие, любовь и сострадание, воспитанные на основе христианства, не означают вседозволенности тех людей, которые, попав в сложные жизненные обстоятельства, нуждаются в помощи, а обретя эту помощь, начинают пренебрегать теми, кто её оказал, и вообще это дикость, когда кусают руку, которая тебя кормит.

Странное латинское слово, в основе своей имеющее более религиозное значение нежели житейское, связанное с терпением и добровольным перенесением страданий, вдруг обретает идеологическую направленность. И всё это подается под сладким соусом и в красивой обёртке. А что получается на деле?

Мы должны отказаться от тысячелетних традиций, культуры и духовных ценностей, потому что наши «новые друзья» придерживаются иных взглядов и убеждений; отказаться от празднования Рождества Христова, например, потому что пришельцы не христиане; не наряжать ёлку на Новый Год, не звонить в колокола в храмах, отказаться от Пасхи, а в угоду другим «братьям нашим меньшим» заодно разрешить однополые браки. Дикость. Но это уже кое-где есть в Европе.

Кто теперь стоит на очереди? Кто следующий? А если пойти по этому пути дальше, воспитывая самых юных, прививая им дурные наклонности и взгляды, то очень скоро всё превратится в Содом и Гоморру. Вот такая она, эта толерантность.

Это только внешне всё вроде бы для человека, всё во имя братской любви, а на самом деле здесь под шкурой невинной овечки скрывается хищный зверь. С виду всё чинно и гладко, благородно даже, а на самом деле происходят подрыв устоев и подмена духовных ценностей. Тебя оскорбляют, всячески злословят и издеваются, а ты толерантен, всё сносишь и терпишь. Ну, не доросли ещё эти люди до интеллигентных манер, не окультурились пока по-европейски. Ничего, немного потерпим, глядишь, они станут лучше, такими, как мы. Наверное, мы плохо работаем. Надо больше уделять внимания тактичности, вежливости, учить новых людей хорошим манерам, и ситуация исправится. Но вот беда, ситуация-то как раз и не исправляется. Когда сталкиваются два мира, абсолютно противоположных по своим взглядам и мировоззрению, абсолютно разных по своей сути, в борьбе за жизненные интересы, то вражда между ними неизбежна. И толерантность здесь используется только лишь как способ войти в чужой мир, обеспечив себе, таким образом, наилучшие условия для реализации далеко идущих планов.

За терпимостью ко всему, что может обидеть другого человека, под прикрытием толерантности, очень скоро мы изменимся и сами. Вначале мы откажемся от своих традиционных взглядов и убеждений, затем смиримся с нападками на нашу религию, чтобы никого не раздражать, а затем и вообще потеряем свою самобытность, превратившись во Что-то, в некое Нечто, а потеряв веру отцов, мы станем просто материалом для других народов. Вот такая она, латинская толерантность. С виду красивая, а взаимной братской любви в ней нет.

Когда сегодняшнюю Европу захлестнули волны мигрантов, спровоцированные, кстати, близорукостью европейских политиков, тут же появились пограничные заслоны, многокилометровые сетчатые заборы, а заодно и поджоги лагерей и мест проживания этих несчастных. Зато самые известные западные лидеры так красиво в это время говорили о толерантности, делали совместные фото в объятиях с иноземцами. А затем под любым предлогом, да и без него, стали отправлять их обратно. Но с виду всё выглядело очень прилично, всё толерантно, всё, как говорится, по-римски, всё в стиле мифологического старика Януса двуликого.

Если кого-то нужно обвинить в нетерпимости и неуважении к человеку, то сразу же вспоминают о толерантности, а если наступают на пятки собственных интересов, то о ней тут же забывают. Память, знаете ли, подводит, синдром такой есть у старушки Европы. Вот и думай теперь, что толерантно, а что нет. Такая тихая подмена понятий. Хотя христианская религия и культура уже давно определила отношения между людьми, которые должны строиться в духе братской любви, сострадания и милосердия.

Глава Приморского района Николай Цед