Cтоит ли восстанавливать Пальмиру?

Нужно ли заниматься восстановлением руин Пальмиры? Насколько это будет исторически этично? И возможно ли это в принципе? «Фонтанка» задала вопросы доктору исторических наук Сергею Французову.

Древняя Пальмира вновь на первых полосах СМИ: любители культуры и истории с интересом и возмущением сравнивают снимки античного города до и после оккупации ИГИЛ (запрещена в России), наш контингент в Сирии принимает участие в разминировании столицы легендарной царицы Зенобии, а Михаил Пиотровский делает громкие заявления об участии Эрмитажа в восстановлении уничтоженного современными варварами.

В отличие от директора Эрмитажа, заявившего, что «все выполнимо», президент Путин был более сдержан и в беседе с гендиректором ЮНЕСКО Ириной Боковой сказал, что Россия и Сирия «выработают план восстановления того, что еще подлежит восстановлению».

Нужно ли вообще заниматься восстановлением руин? Насколько это будет исторически этично? И возможно ли это в принципе? «Фонтанка» задала вопросы заведующему отделом Ближнего и Среднего Востока Института восточных рукописей РАН, профессору НИУ Высшей школы экономики в Санкт-Петербурге, доктору исторических наук Сергею Французову.

- Каково место Пальмиры в системе мирового культурного наследия? Можно ли сопоставить ее с египетскими пирамидами или, скажем, с пирамидами майя?

– Пальмира вполне сопоставима с основными историческими объектами. Она была одним из наиболее сохранившихся античных городов северопалестинского региона. Пальмира (по-арабски Тадмор) была заброшена, осталось только небольшое поселение. Если бы город не был заброшен, там шли бы постепенные наслоения более позднего времени. Этот пласт античности либо не сохранился бы, либо сохранился в виде отдельных сооружений на фоне современных построек, что не так выигрышно. Там же сохранились целые улицы с колоннадами, которые значительно не пострадали. Террористами специально было уничтожено два храма.

- Нужно ли их восстанавливать?

– Вопрос спорный. Может быть, и нужно. Представьте, что не стали бы восстанавливать Петергоф. Или тот же Константиновский дворец, от которого, в общем, тоже оставались одни руины. Я не думаю, что это правильная позиция – «ничего не нужно восстанавливать».

- То есть вы считаете, что аналогия с Большим Петергофским дворцом уместна?

– Вполне уместна.

- Но все же у тех, кто восстанавливал Петергофский и Константиновский дворцы, была историческая память. Были живы люди, которые видели эти здания и интерьеры. Пальмира же в виде руин сохранялась веками, если не тысячелетиями. Человечество ее знает только в виде развалин. Это разные вещи.

– Разумеется, в Пальмире многое было утрачено. И камни города использовались для более позднего строительства, так же как обшивка пирамиды Хеопса была при аль-Мамуне использована для постройки Фустата. Античными сооружениями пользовались как каменоломнями. Конечно, тут решать специалистам. Возьмем ситуацию с Вавилоном – от него ведь практически ничего не осталось, когда его раскопали. И на самом деле там была проведена реставрация. Это тоже в какой-то степени новодел, но он дает представление о городе. Нужно думать, нужно решать в каждом конкретном случае.

- Восстановление – процесс, в основе которого лежит наука, какие-то данные, обмеры. В случае Пальмиры они сохранились?

– Мне это неизвестно. Но я думаю, что Пальмира была достаточно хорошо изучена и что обмеры должны были сохраниться. Хочу отметить, что один из ценнейших памятников Пальмиры, по счастью, хранится в Государственном Эрмитаже. Это пальмирский пошлинный тариф. Это ценнейший источник по экономике эллинистического Древнего Востока, он был привезен в Петербург при содействии купца Лазарева.

- Кстати, Эрмитаж сейчас высказывает горячую заинтересованность, к нему с просьбой о помощи обратилось ЮНЕСКО. Этот музей действительно может помочь чем-то конкретным в восстановлении Пальмиры?

– Пальмирский пошлинный тариф оказался в Эрмитаже не один, а с соответствующей документацией. Тариф помещался на городской площади, был демонтирован и вывезен. При демонтаже были сделаны обмеры. И конечно, было бы неплохо сделать копию тарифа и установить ее при восстановлении. Так, кстати, делают – когда подлинник хранится в музее, чтобы не портился. Так же, как поступили со статуями Летнего сада.

- Вы наверняка уже изучили фотографии Пальмиры «после». Возможно ли полное восстановление уничтоженного игиловцами или чего-то мы уже больше никогда не увидим?

– Все зависит от того, насколько объекты были хорошо обмерены. Фотографии, безусловно, есть. Наверное, при желании все можно восстановить.

- Посмотрим на проблему с точки зрения новых технологий. Одна из статуй Будды, разрушенных талибами в Афганистане, была воссоздана в виде голограммы. Если так же поступить, скажем, со знаменитой пальмирской аркой, может, это будет честнее, чем возводить новодел?

– Мне восстановления в виде голограммы видеть не приходилось. Но, наверное, можно подумать и над этим. Насколько такие голограммы приемлемы – надо подумать.

- Предположим, что все совпало: нашлись обмеры и подробные фотовидеодокументы прежней Пальмиры, появилось бы финансирование – и хорошо бы, чтобы не за наш счет. Сколько времени понадобится на восстановление руин Пальмиры?

– Хорошая научная реставрация, безусловно, очень затратна. Если все тщательно восстанавливать, то потребуются годы. Торопиться здесь не нужно, как показывает восстановление некоторых разрушенных московских строений. Там слишком поторопились, и специалисты на это сетуют. Пример Петергофа показывает, что в результате долгого процесса восстановления все получается гораздо ближе к оригиналу.

Евгений Хакназаров,

«Фонтанка.ру»