Посол Теффт: В то же время мы осуществляем сотрудничество в сфере космоса

Джон Теффт стал послом Соединенных Штатов в Москве достаточно неожиданно. Последним местом его дипломатической службы было посольство в Киеве. Он покинул столицу Украины в середине 2013-го года и находился в отставке, когда вновь оказался востребован на правительственной службе. В Москву Теффт приехал чуть меньше года назад с желанием «что-то улучшить в отношениях между нашими странами». Как он с этим справляется, посол рассказал в интервью «Фонтанке».

- Господин посол, американские СМИ сообщают о выработке администрацией Обамы нового подхода в отношении России, министр финансов США на днях заявил о том, что санкции будут усилены. Чего нам следует ожидать?

– Я не могу говорить от имени администрации, но на недавней встрече «семерки» было ясно сказано, что должны быть реализованы минские соглашения и должен уважаться суверенитет Украины. Быстро убрать санкции не получится, а если Россия не будет выполнять обязательства, они договорились ужесточить их. Все западные руководители согласны с таким подходом.

- На днях министр обороны Соединенных Штатов Эш Картер в одном из интервью признал, что санкции не вынудили Владимира Путина изменить политику. Какова же тогда конечная цель, если есть понимание, что санкции не приводят к неким желаемым результатам?

– Санкции – это ответ на действия России в Крыму и на востоке Украины. Я не знаком с высказыванием нашего министра обороны, но знаю россиян, которые считают, что эти санкции дают о себе знать, они сказываются на общей ситуации.

– Есть такая точка зрения, что санкции становятся мерой наказания не для политиков, а для рядовых граждан.

– Ну во-первых, эти санкции против политических руководителей, и они не были направлены против обычных граждан. Я знаю, что санкции сказываются на экономике в более широком плане, и они тоже затрагивают обычных людей, но я считаю, что кризисные явления в российской экономике начались до санкций. Там большая часть причин. Кроме того, российское государство ввело санкции на импорт, и это очень сильно дало о себе знать.

– Как вы думаете, можно ли достичь результата таким давлением?

– Мы придерживаемся этого курса, и об этом постоянно говорится.

– Если мы вспомним историю последних десятилетий, то редко когда санкции приводили к результату... Вспомните Ирак, Сирию, Ливию. Да, это приводило к проблемам для стран, но власть долгое время оставалась достаточно устойчивой.

– Мы хотим изменить курс российской политики, мы стараемся это делать. Знаете, почему мы с нашими европейскими партнерами предприняли такой жесткий ответ? Мы считаем, что в XXI веке использование силы в Крыму и действия на востоке Украины не является образцом того, как должны вести себя европейские государства.

– И каково решение проблемы? Какие варианты действий по Крыму вы видите?

– Нужно адресовать ваш вопрос в Кремль, мы не можем ответить. Они предприняли определенные действия, а мы отреагировали.

Вы знаете, что госсекретарь Керри ездил в Сочи, где встречался с президентом Путиным и министром Лавровым. Они сели за стол и очень обстоятельно обсуждали весь комплекс проблем и всю эту проблематику. Что касается российской стороны, я не думаю, что у них могут быть сомнения относительно того, как мы смотрим на это. Как мы воспринимаем это, как думаем. Я уверен, что Россия понимает нас — Керри передал мнение и взгляды на ситуацию президента Обамы и нашей администрации непосредственно президенту Путину.

– Как вы думаете, почему достаточно теплые отношения между Россией и Америкой первой половины девяностых сменились разочарованием двухтысячных?

– Я считаю, что Соединенные Штаты и Россия, а ранее Советский Союз, имели отношения, которые базировались на сотрудничестве. Иногда эти отношения были соревнованием в геополитическом плане, а иногда мы были союзниками, когда вместе боролись против фашизма, например. Но были и периоды напряженных отношений. В данный момент, я считаю, мы в таком состоянии. Но всегда были отношения на уровне людей в области бизнеса, культуры, образования, науки. Мы стараемся поддерживать сотрудничество в этих областях, так как это база. Я приехал в этот раз в Петербург в том числе и потому, что хочу поддерживать эти отношения.

– Но сейчас база для этих отношений сужается. Свернута школьная программа, по которой учащиеся ездили в США, сворачиваются другие. Возможностей становится все меньше.

– Это не наше решение. Мы хотим сейчас немного изменить школьную программу, чтобы ей могли пользоваться студенты старше 18 лет.

У меня в пятницу, 19 июня, будет прием в Спасо-хаусе (резиденция посла США в Москве. – Авт.) в честь тех, кто сейчас возвращается по окончании школьной программы. К сожалению, это последний год. Триста участников в этом году и 8000 за все время ее действия жили и учились в Штатах. Да, это отвечает интересам Соединенных Штатов, но, по-моему, отвечало и интересам России, и больше всего — этих людей, школьников. Я знаю многих, кто ездил по ней, и все говорят, что участие в этой программе изменило их жизнь. Наша политика заключается в том, что мы хотим продолжить такие программы, не только эту.

- Вы наверняка знаете, что многие наши политические аналитики тоже ездили по разным программам обмена в США, но взгляды, с которыми они выступают сейчас, отнюдь не проамериканские. То есть эти поездки никак не сказались на формировании их системы ценностей.

– Мы не требуем, чтобы человек после участия в такой программе хорошо относился к Соединенным Штатам. Мы хотим дать возможность этим молодым людям, чтобы они могли жить, наблюдать, делать выводы, формировать свое мнение. И когда они возвращаются, если они критически относятся к нашей действительности – нас это полностью устраивает. Мы просто хотим, чтобы они имели возможность думать без ограничений, свободно. Чтобы они формировали свои суждения.

- В 2013 году, оставляя дипломатическую работу на Украине, могли ли вы предвидеть такое развитие событий?

– Когда я работал там, люди были очень недовольны правительством Януковича. Я помню, до того как я покинул Украину в июле 2013 года, его рейтинг составлял 13 процентов. Опросы также свидетельствовали, что подавляющее большинство населения Украины за ассоциацию с Евросоюзом. Они хотели стать ассоциированными членами этой организации, потому что в их представлении это как-то символизировало возможность изменений в плане борьбы с коррупцией, в области качества госуправления. Они надеялись увидеть более справедливую страну. Мы не знали тогда, в какую сторону Янукович пойдет, но когда он принял свое решение, я не удивился тому, что оно разозлило население. И я не знаю ни одного человека, который мог бы предвидеть случившееся на Майдане, в Крыму и в Донбассе.

- Что бы произошло, если бы в Вашингтоне протестующие стали забрасывать полицию коктейлями Молотова? Как бы реагировала администрация?

– У нас в истории было очень много протестов, и были протестующие и в связи с международной политикой, и дело доходило до насилия и беспорядков. Но у нас полицейские проходят очень хорошую подготовку, они обучены иметь дело с толпами протестующих. Однако, невзирая на то, что были такие масштабные протесты, их суть коренным образом отличается от протестов на Украине. Наши протесты не затрагивали устои.

- Как бы вы описали фундаментальные противоречия, которые есть между Россией и Америкой? В чем, на ваш взгляд, они заключаются?

– Фундаментальный момент сейчас — это расхождения во мнениях относительно Украины. Мы тесно сотрудничаем с нашими союзниками — немцами, французами в рамках Нормандской группы, для того чтобы достичь полной реализации минских договоренностей. Мы также обсуждаем и другие вопросы, о которых говорилось в Сочи. Это вопросы о Сирии, Ираке, террористической организации ИГИЛ, так что мы заинтересованы в том, чтобы продвинуться в решении этих проблем. Госсекретарь Керри и министр Лавров часто разговаривают по телефону. Но вообще мне кажется, что наши отношения в более широких рамках зависят от разрешения вопроса по Украине, от выполнения минских договоренностей. Вы знаете, что в то же время мы осуществляем сотрудничество в сфере космоса.

- Да, 40 лет назад мы тоже осуществляли сотрудничество в этой сфере.

– Вот в этом суть всего, о чем я говорю. Есть различные периоды наших отношений — лучше или хуже, но ключевые фундаментальные программы освоения космоса или обмена студентами, которые приезжают белыми ночами наслаждаться красотами, — это поддерживается.

- Кроме космоса и белых ночей: вы по-прежнему надеетесь, что вам удастся что-то улучшить в отношениях между нашими странами?

– Я изо всех сил буду стараться, я буду делать все от меня зависящее для достижения этой цели. Вы знаете, я был в отставке, когда сотрудники администрации сказали мне, что хотели бы иметь здесь дипломата, который «съел собаку». Но я прекрасно понимаю, что один не смогу найти разрешение этих проблем. Потому что есть политики, которые отвечают за решение всех вопросов, и только они смогут выйти на эти развязки. Что я делаю? Я стараюсь знакомиться с людьми, общаться, поддерживать связи и общение, потому что я думаю, что такая деятельность может помочь поиску решения. Мы будем усердно работать в этой сфере. Я не думаю, что предположения о начале новой холодной войны между нашими странами соответствуют действительности, потому что ситуация коренным образом отличается. У нас сохраняется много контактов, связей и общения.

Беседовал Александр Горшков, "Фонтанка.ру"