Золото налетчиков: путь на прилавок

Статистика полиции Петербурга доказывает, что налетчикам на ювелирные салоны не интересны бриллианты. Они хватают только золото. «Фонтанка» выяснила, почему, как краденый металл превращается в новые изделия и при чем здесь размер НДС. Наши эксперты не согласились и с оценкой отечественного ювелирного рынка, заявленной в конце октября руководителем Гохрана. Реальный его объем — 400 миллиардов рублей.

19 ноября поставлен своеобразный петербургский рекорд — магазин на Кондратьевском проспекте, 49, успели ограбить два раза за один рабочий день. Салоны сети «585» лидеры по налетам – они пережили за 2014 год 14 нападений. У «Ювелирторга» результат скромнее – четыре вооруженных экспроприации. По словам владельцев бизнеса, рейды налетчиков стабильны и уже приучили продавщиц при виде парней в масках ловко нырять под прилавки. «Фонтанку» заинтересовала эпидемия, и мы обратились к игрокам ювелирной индустрии. Журналист понял, что золото с грабежей — пусть небольшая, но необходимая доля функционирования рыночной системы.

В представлении обывателя, процесс появления золота на прилавке выглядит прозрачно: прииск или рудник — Гохран — банк – ювелирный завод — ювелирный магазин. Цена государственного золота в слитках с пробитыми клеймами на 21 ноября — 1972 рубля 90 копеек за грамм. В изделии 585-й пробы чистого золота, соответственно, немногим менее 60%. С учетом затрат на производство минимальная цена за грамм в готовом изделии при отпуске оптом с фабрики должна составлять примерно 1400 рублей.

По мнению наших собеседников, работающих на этом рынке, 1300 рублей за грамм — последний рубеж рентабельности. Легко убедиться, что у производителей встречаются куда более заманчивые цены — предложение завода может быть и 1100 рублей за грамм и дешевле. Разницу в 300 рублей объяснить коммерческими причинами не получается.

Часть объяснения — в том золоте, что уносят ребята в масках. Массовое представление о сбыте краденых золотых изделий через другие магазины в других городах — несостоятельно. Журналисту разъяснили, что такой подход к сбыту прежде всего неинтересен для салонов. Ограниченная партия невнятного ассортимента, при условии обычной оборачиваемости для ювелирных изделий около 5% в месяц (для самого ходового товара — цепочек — около 10%), да ещё без документов, рентабельна для магазина только при полном демпинге. Но тогда это скучно криминалу. Ведь на свой куш хотя бы в 400 – 500 рублей за грамм рассчитывает рисковавший налетчик. Два-три звена перекупщиков тоже хотят получить свой процент.

Крупный скупщик концентрирует килограммы. То, что попадает к нему в руки, идет не на продажу в первоначальном виде, а на переработку. В результате похищенное золото обретает вторую легальную жизнь в петербургских известных магазинах с бирками от крупных заводов.

Отсюда следствие: налетчиков интересует в первую очередь так называемое «весовое золото», то есть украшения из чистого металла. Их скупщики предпочитают более дорогим изделиям с камнями. Сбыть мелкие бриллианты или рубины крайне проблематично, а их извлечение из оправы, которая все равно пойдет в печь, — лишние трудозатраты.

И практика это подтверждает: из полицейских сводок видно, что при всех инцидентах в ювелирных салонах налетчики уносят с витрин главным образом именно планшеты с цепями и браслетами.

Проблема: ни одно ювелирное производство не примет у нашего скупщика краденое изделие без документов, подтверждающих их легальное происхождение. Однако в Петербурге существуют многочисленные ломбарды. И оперативники экономической полиции говорят о случаях, когда по паспортным данным покойника сдаются сотни изделий. То есть легализуются.

Из ломбардов с соответствующими документами золото уходит на ювелирное производство, откуда серый коммерсант обратно получает легальный ювелирный товар с пробирным клеймом. И он уходит на прилавок.

Но это первая схема получения дохода.

Нюанс: насколько известно, Россия — чуть ли не единственная страна, в которой золото облагается налогом на добавленную стоимость. Эта особенность позволяет теневикам задуматься об экспорте. Если делец из своего сырья закажет на производстве, например, не готовые цепочки, а те же цепочки в бобине и замки к ним отдельно, а затем организует «производство» этих же цепочек, нарезая их на куски и припаивая замки, ничто не помешает ему отправить их на экспорт. Получив при возврате НДС дополнительно 18% прибыли.

Как правило, товар из Петербурга уходит в Турцию по цене 1998 рублей за грамм при рынке в 1400 рублей и якобы продается там за 2000 рублей. Прибыль — ноль, налогов — ноль, НДС — огромный. Таможня это понимает, но пока никто не придумал, как доказать.

Разумеется, доля налетчиков не обеспечивает потребность ювелирных фабрик, поставляющих изделия по 1100, а не по 1400.

В некоторых банках возможно купить золото из казны якобы не в слитках с 18-процентным НДС, а, например, в прутках, то есть как бы в изделиях. И, значит, без НДС. Да еще минус пять процентов от цены на Лондонской бирже. Но тут вход не с улицы. Конечно, никто слитки на прутки не переделывает. Банк отдает их именно в слитках — все равно оно уйдет на цепочки на производстве в России – такова негласная договоренность.

Риск в схеме: тот самый НДС, который провоцирует рисковых ювелиров не пустить слитки на изделия, а продать за рубеж. В плюсе это дает сначала не уплаченный, а затем возмещенный государством НДС, 18+18=36%. В минусе — срыв неофициальных соглашений с высокопоставленными людьми, курирующими мир ювелиров, что чревато реакцией, например, в виде отзыва лицензии у банка.

Объем отечественного рынка ювелирных изделий в октябре 2014 года в интервью «Российской газете» оценил руководитель Гохрана (государственного фонда драгоценных металлов и драгоценных камней) Андрей Юрин: 183 миллиарда рублей в год. Но, как подсказали «Фонтанке», даже примерный расчет показывает, что в Петербурге, например, около 500 ювелирных торговых точек, а во всей России — не менее 20 тысяч. Путем деления 183 миллиардов на количество магазинов и на 12 получаем средний месячный оборот менее 800 тысяч рублей. Такой оборот при необходимости иметь крайне высокие товарные остатки не может обеспечить рентабельность. Учитывая расходы на заработную плату персонала, аренду помещений, страховку и охрану, минимум оборота для получения прибыли — в два раза больше, около 1 миллиона 600 тысяч рублей. Арифметика предполагает, что реальный объем — 400 миллиардов.

Но вряд ли технологическая цепочка любопытна петербургским налетчикам.

Денис Коротков, Евгений Вышенков, «Фонтанка.ру»