НАТО зондирует финский нейтралитет

Перечень пунктов сотрудничества в переводе "Фонтанки.fi"

Сразу оговоримся: набор предложений, принятых одной стороной от другой, сам по себе не указывает на содержание предлагаемого взаимодействия. Оно может состоять в проведении, например, сугубо теоретических семинаров или, наоборот, практических мероприятий (полевых и морских учений), указывающих на фактическое военное союзничество. Поэтому правильнее обратиться к официальному плану мероприятий с тем, чтобы предметом анализа стали бы не обоюдные намерения, а существо их реализации. Вместе с тем сама обсуждаемая тенденция вызовет предсказуемо негативную реакцию России, весьма вероятно, снизит её доверие к многообразным формам добрососедства с Финляндией.

В предлагаемом перечне пятьдесят семь пунктов, по меньшей мере восемадцать из них могут быть интерпретированы в смысле заинтересованности натовской стороны в укреплении не столько оборонительного, сколько наступательного потенциала альянса, причём с активным участием нейтральной Финляндии. В этом усматривается, как минимум, зондирование перспектив изменения нейтрального статуса этой страны на блоковый. Показателен в связи с этим пункт № 50, касающийся военно-морской деятельности. Военно-морскими доктринами ведущих стран НАТО предполагается использование ВМС, главным образом в интересах проведения экспедиционных, в том числе стратегических, операций, как правило связанных с применением вооружённых сил вне традиционно понимаемых зон обороны. Это, в свою очередь, служит политическим сигналом для России и подлежит учёту военно-политическим руководством страны в глобальном контексте.

Характерная для натовской стороны нарочитая «гипотетизация» своих военных планов (оговорки в смысле «исключительно ответных мер», «принципов оборонной достаточности» и пр.) требует уточнения реальной военно-политической динамикой, по ряду признаков характерной для времён «холодной войны». Оценка на этом фоне натовско-финляндского сближения ставит дополнительный вопрос об ответных мерах российской стороны, не исключая оборонительных.

Даже если «наступательные» предложения расценивать как заявку на сотрудничество в будущем, то 12 пунктов по взаимодействию в коммуникационно-разведывательной сфере, а также в области военно-технической и оперативной стандартизации обнаруживают попытку натовской стороны явочно адаптировать Финляндию к повседневной деятельности структур НАТО с тем, чтобы функционально подготовить её к ожидаемым политическим решениям. Как частность упомянем одновременные жалобы финской стороны на нарушения российскими самолётами воздушного пространства Финляндии. Существо претензий требует их уточнения, на мой взгляд, у диспетчеров воздушного движения, а не военных аналитиков. Однако заметим, что подобные претензии чаще возникают тогда, когда альянс ищет сближения с Хельсинки и как бы «подсказывает» своим финским единомышленникам, от кого следует Финляндию защищать. С учётом этих, подчеркнём, разномасштабных обстоятельств весьма важен откровенный диалог, в том числе, военных экспертов двух стран. Диалог, обращённый на поиск взаимопонимания, но не его подрыв.

Остается неформально добавить: Россию с Финляндией связывает немало взаимоценимых достижений, обусловленных не только юридически обязывающим отказом Хельсинки от блокового статуса, но и 70-летней практикой укрепления взаимного доверия. Русская поговорка гласит: от добра добра не ищут. У финнов есть её аналог: vanhassa vara parempi.