Год нигерийской тюрьмы - и назад, в Петербург

Все российские моряки с антипиратского судна Myre Seadiver, почти год находившиеся под арестом в столице Нигерии по подозрению в торговле оружием, вернулись на родину. 16 октября в Петербург прилетели последние два члена экипажа, ещё остававшиеся в Лагосе. Капитан Андрей Желязков рассказал «Фонтанке», чем команда занималась в Гвинейском заливе, как им жилось в африканской тюрьме, и почему российский консул беспокоился о том, чтобы россияне не пострадали от простуды на тропической гауптвахте.

Капитан принадлежащего охранной корпорации Moran Security Group арестованного в Лагосе судна 53-летний Андрей Желязков не считал себя вправе рассказывать об особенностях нигерийского правосудия, пока его товарищи и коллеги находились в распоряжении африканской Фемиды. Теперь он согласился ответить на вопросы журналиста.

Moran Security Group обеспечивает безопасность плавания судов в пиратоопасных районах. Это, фактически, расположенные по периметру неблагополучного района плавбазы, на которых находятся охранники и оружие. Например, в Индийском океане есть три судна, они стоят в треугольнике Красное море — Шри-Ланка — Оман. Когда к опасному району подходит танкер, безопасность которого нужно обеспечить, с такой базы на него поднимаются вооруженные сотрудники и следуют вместе с танкером через пиратскую зону. На другом краю Индийского океана такое же судно охрану снимает.

Андрей Степанович, стычки с пиратами бывают?

- Сами суда обеспечения стоят в безопасных районах, да и для пиратов мы неинтересны. Насколько мне известно, попытки перехвата танкеров были, но до стрельбы не доходило. У пиратов желание одно — без особого риска захватить добычу. Когда они видят, что есть вероятность нарваться на неприятности, они уходят.

Вы давно работаете в охранном флоте?

- В конце 2011 года мне впервые предложили поработать на Moran Security Group в Оманском заливе. Первый контракт отработал с большим удовольствием. Осенью 2012 года предложили поехать на другое судно, в Гвинейский залив. Я согласился.

Известно, что Myre Seadiver ходил под флагом Островов Кука, оружие было оформлено в соответствии с местным законодательством. Как ваш экипаж оказался в тюрьме?

- Я прилетел в Лагос с другими моряками на смену экипажа. Судно стояло на рейде, в 2 милях от берега. За три дня провели смену, потом еще около месяца занимались пополнением запасов, небольшим ремонтом.

В двадцатых числах октября 2012 года должны были выйти в море, но 19 октября утром катер нигерийских военно-морских сил высадил нам на борт лейтенанта и пятерых автоматчиков. «У нас есть распоряжение сопроводить вас для досмотра на базу ВМС». На базе быстро проверили документы, посмотрели оружие. Претензий не предъявили, но и не отпустили. «Мы задержаны?» - спрашиваю. «Ну, не то чтобы задержаны. Будем искать решение. Не волнуйтесь, в понедельник уйдете, не нужно формальностей. Не паникуйте — просто пятница».

Прошло два совершенно спокойных дня, в течение которых мы с оружием и боеприпасами на борту находились у причала военной базы. Только в понедельник они догадались прийти и забрать стволы и патроны. Выгрузили на палубу, пересчитали, составили акт. Страшно удивились, когда я попросил копию: «А зачем тебе?». Стали закрадываться сомнения.

Примерно через час пришли два автоматчика, сказали, что нам нужно пойти всем дать показания. Чтобы судно не было без присмотра, оставил на борту механика и повара. Думали, на 15 минут идем, а нас отвели на гауптвахту и попытались посадить.

И как вам нигерийская военная тюрьма?

- Не очень хорошее заведение. А если честно — полная дрянь. Что-то вроде старого вонючего заброшенного подвала с крысами. И колоритный сержант военной полиции, который, похоже, играл в американского шерифа из боевика: «Сейчас вы, белые, понюхаете мои камеры! Шнурки, обувь — снимать!».

И понюхали бы, если не российские дипломаты. О ситуации с нашим не то задержанием, не то арестом я ещё раньше поставил в известность компанию, и в посольстве об этом знали. Просто повезло, что случайно время посещения дипломатов совпало с нашим выводом на гауптвахту. И они сообразили, что делать. Военный атташе пошел по инстанциям, узнавать, кто отдал приказ об аресте, а консул Радомир Ганич остался с нами, и только благодаря ему мы уцелели.

Он заявил хозяину гауптвахты, что обуви мы снимать не будем, так как без ботинок европейцы могут простудиться в прохладной Нигерии. И то сказать, температура была градусов 35-38, вряд ли больше. Сержант, который только что бодро кричал, что сейчас он русских свиней распихает по камерам, призадумался. Послал младшего чина уточнить у мудрых начальников, можно ли русских сажать в ботинках. Пока решали этот глобальный вопрос, где-то час прошел, за это время военный атташе сумел отменить приказ.

Нас вернули на судно, и тихо-спокойно без всяких дрязг мы сидели на борту ещё два с половиной месяца.

Вы так и находились на военной базе без охраны?

- Как сказать. На судне круглосуточно на палубе у трапа находились один или два охранника. По виду — как наши матросы первого года службы, больше спали. Первые дни они нас охраняли при оружии с патронами. Затем, видимо, на базе нашелся умный человек, который понял, что на судне, на котором шесть коммандос, поставить двоих таких горе-бойцов с заряженными автоматами - это нас вооружить. И у них автоматы оставили, но патроны забрали. Так они и несли караульную службу. Конечно, не без алкоголя. И даже не без женщин. Когда были трезвые и не спали — играли с нашими ребятами в шашки, в нарды. Пару раз у них даже шахматы видел.

Закончилось все это 7 января. К нам на борт в сопровождении двух десятков журналистов явился местный адмирал и сообщил, что военно-морские силы передают нас в ведение гражданской власти. Приехали полицейские, забрали нас в участок и поместили в актовом зале.

Когда военный флот передал вас гражданским властям, это сказалось на вашем положении?

- В течение трех дней у нас получали показания в присутствии консула. Затем пришел начальник участка, и когда он посмотрел, что сделали из его актового зала с портретами президентов 15 русских парней, он понял, что это не полицейский порядок. И заметно захотел нас куда-нибудь сбагрить. Подали автобус с гордой надписью «Интерпол» и отвезли нас в суд.

Прокурор в суде аж трясся, переживая, что в 15 километрах от города нашлись 15 русских коммандос с автоматами. Так плохо ему от этого, говорил, что спать не может. Судья стукнул молоточком и объявил, что поедем мы в тюрьму. И стало нам очень печально. Даже несмотря на то, что консул договорился о помещении нас в хорошую тюрьму. Обещали чуть ли не пионерлагерь со спортзалом и детской площадкой.

Местная «хорошая тюрьма» действительно похожа на пионерский лагерь?

- Для начала отвели нас в транзитную камеру. Там не было детских площадок, был бетонный пол, одно окно и одна параша. К счастью, там мы провели только одну ночь, после чего нас перевели в блок для иностранцев. Разместили в двух камерах, каждая на 8 человек, метра 4 в ширину, метров 15 в длину. В коридоре туалеты, душ. По планировке студенческую общагу напоминает. Конечно, такие условия были не у всех. Достоверной информации у меня нет, но жизненный опыт подсказывает, что нас в такой комфорт поместили не безвозмездно. Но как ни странно, тюремщики в Лагосе произвели на меня самое приятное впечатление — пожалуй, самые приличные люди в Нигерии. Режим в тюрьме был достаточно свободный. Камеры в 8 утра открываются, в 8 вечера закрываются. Можешь гулять по своему блоку, можешь и в другие блоки идти, но что там делать.

Интересно, что едой заключенных тюрьма не обеспечивает — питаются тем, что приносят родственники. Нам компания каждый день еду привозила из китайского ресторанчика. Однообразно, конечно, но терпимо.

Деньги в тюрьме официально разрешены, но только в местной валюте. Доллары можно было поменять у местного начальника режима, но курс у него был процентов на 7 выше обычного.

Вы были единственные европейцы в этой тюрьме? Конфликтов с заключенными из местных не было?

- Да, единственные. Другие иностранцы в тюрьме — китайцы, два боливийца, кто-то с Бенина, ещё откуда-то из соседних стран. С иранцем подружился, который в соседней камере четвертый год суда ждал. Но тот, в отличие от нас, действительно какие-то стингеры перевозил. А что касается обид... Все 1700 заключенных были уверены, что «эти русские» сидят за реальную контрабанду оружия, дело серьезное, так что мы были вроде как в авторитете. Да и сам вид наших ребят не располагал к обидам. В тюрьме спортплощадка была, на площадке — штанга. Самый большой и сильный из заключенных нигерийцев поднял эту штангу не то один, не то два раза — все аплодировали. Потом подошел наш Сергей Кононов. Я, говорит, много не смогу, мышцы холодные, и поднял 9 раз. Так что нас не обижали. Никто нам почему то не верил, что мы мирные торговые моряки. А я в самом деле такой. В институте водного транспорта, где я учился, даже военной кафедры не было.

Сколько времени вы провели в заключении?

- 25 февраля суд выпустил нас под залог и поручительство российского посла. После этого мы жили на территории посольства.

Не страшно было из посольства выходить на суд? Могли ведь и опять закрыть, тем более, что предъявленные вам обвинения предусматривали смертную казнь?

- Очень неприятно. Но посланник нам объяснил, что о прецедентах, когда выпущенных под залог арестантов возвращали в тюрьму, он никогда не слышал. Так и оказалось.

А что было на суде? О чем вас спрашивали, что выясняли?

- За все 10 судебных заседаний, на которых я присутствовал, ни мне, ни кому другому из экипажа никаких вопросов ни о чем не задавалось. Только на четвертом заседании спросили, согласны ли мы с предъявленными обвинениями. Ответили, что не согласны. Больше вопросов не было. Сами заседания занимали минут по десять. Три минуты говорит прокурор, три минуты адвокат, три минуты что-то пишет судья. Затем объявляет дату следующего заседания. Чувствовалось, что мы всем там надоели, и они не знают, куда нас деть и что с нами делать. В результате в июле выпустили 8 человек, которые прилетели в Лагос на замену, в том числе и меня. Для того чтобы оправдать остальных семерых, понадобилось ещё три месяца, несмотря на то, что отсутствие какой-либо вины было очевидно с самого начала.

Андрей Степанович, если все действия по перевозке и хранению оружия были согласованы заранее с нигерийской стороной, оружие задекларировано в установленном порядке, то в чем причина инцидента?

- Это я могу только предполагать. Но в любом случае эта причина надуманная. Понимаете, о том, что на борту Myre Seadiver есть оружие, власти знали с самого начала. Судно месяц стояло в территориальных водах в 2 милях от берега, и если это их серьезно волновало, задержали бы сразу.

На самом деле, наши 34 ствола в Нигерии — это такая мелочь, которая сама по себе никому неинтересна. Да в двадцатимиллионном Лагосе каждый десятый ходит с автоматом. Трудно сказать, кто они такие, в каких-то разных униформах, не пойми в чем. Чуть ли не полтора десятка спецслужб, которые имеют право ходить по улицам с автоматом. Веселая страна. Другое дело, что в числе наших стволов было 20 новеньких полуавтоматов Benelli MR1, часть с оптическими прицелами, часть с коллиматорными. Хорошее дорогое оружие, подозреваю, оно давно уже нашло нового хозяина.

Но скорее всего, дело связано с нефтью. Местные пираты — люди, которые тихо-спокойно грабят танкеры, скачивают с них нефть, а потом эту нефть по новой продают. И со всеми делятся. Пиратство - это курица, которая несет золотые яйца нигерийским чиновникам. Moran Security Group была первой охранной компанией, которая была готова начать работу в Гвинейском заливе и эту курицу зарезать.

А конкурентов не было?

- Говорили, что планировали работать англичане, даже слухи ходили, что наш арест — их происки. Но вроде ничего у них не получилось. Недели две назад прошла информация, что первая охранная фирма, которая сейчас начала работать у берегов Нигерии — американская.

После таких приключений планируете продолжить работу на охранных судах?

- Честно - пока не знаю. Но причина не в нигерийском инциденте. Дело в том, что работа на охранных судах для капитана — синекура: ни черта не делаешь, лежишь в дрейфе, никакого груза нет, голова не болит. Я не хотел бы терять свою квалификацию судоводителя. Возможно, позже, если решу завязать с большими торговыми судами.

Из моего рассказа может сложиться впечатление, что у нас была веселая прогулка. Это не так. Когда нам сообщили, что обвинения предъявлены по четырем пунктам, по двум из которых — повешение или пожизненное заключение, нам было не весело, а очень грустно. Несмотря на то, что на смертную казнь у них мораторий. Я уверен, что если бы не четкая позиция российского МИДа, не помощь со стороны Moran Security Group, мы все остались бы в нигерийской тюрьме на годы, будь хоть десять раз невиновны. Даже после того, как выпустили из тюрьмы в посольство, было непонятно, сколько времени предстоит провести в Нигерии. Хорошо, что и экипаж, и охрана держались достойно, мужчины подобрались серьезные. А за 30 лет работы в море выработалась привычка находить в любой ситуации что-то веселое.

Беседовал Денис Коротков, «Фонтанка.ру»

Ранее по теме:

"Нигерийский военный флот не любит конкурентов"

"Заложники Нигерии ждут коммандос от президента"

"Российские моряки могут остаться в Нигерии навсегда"