Шепот славы Паши-Апостола

Слава его прошла. Студент Румянцев, шесть лет назад признавшийся в пяти убийствах, давно уже бродит по Петербургу. Его лидер Боровиков убит при задержании. Воеводин отбывает пожизненное. Прочие неонацисты наиболее мрачной группировки за историю города скучают в колониях. 11 октября во Дворце правосудия тихо прошло заседание. Просто врачи считают Пашу тяжелым на голову. Закон новостей не позволяет говорить о сенсации. Яркие прозвища «коричневых» подзабыты. И мы гуманно надеемся на выздоровление Апостола.

Прокурор Михайлов вызвал журналиста в суд по когда-то всем известному делу о неонацистской группировке Боровикова - Воеводина. Помимо обязательств, придя во Дворец правосудия, репортер руководствовался любопытством. К 11 октября 2013 года сотрудник «Фонтанки» был уверен, что все интриги в той истории раскрыты.

Действительно, в 2006 году при задержании был убит лидер Боровиков, по прозвищу Кислый, и на пару лет после этого стал символом правого мученичества. Воеводин, или «Сделано в России», получил пожизненное заключение.

Остальных сподвижников надолго развезли по колониям. Были и недочеты. Так Малюгин, он же Боец, вышел из зала суда оправданным, после чего вновь был арестован за убийства.

Мы умышленно пересказываем ту историю мазками, не уточняя даты и нюансы в Google. Все то прошло и больше новостями не считается.

Без пафоса

Поводом же стало визуальное восприятие бывшего студента института Герцена Павла Румянцева. Без конвоя.

В середине «нулевых» Паша считал себя Апостолом и являлся идеологом. Он раздавал сочувствовавшим несколько самиздатовских журналов. Например, «Запах ненависти». Смыслы его статей отражали патологоанатомичность мировоззрения — кровь, кишки, убей.

Автор публикации познакомился с Румянцевым в мае 2006 года в кабинете уголовного розыска. Сразу после задержания. Подавленный Паша сидел в наручниках. Оперативник нервно спросил, понятно ли ему все. Пока другой сотрудник ходил заваривать кофе, Румянцев начал давать показания и через час признался в серийных убийствах.

Атмосфера стояла рабочая: «Тебе с сахаром?», «Ты в шею ножом бил?», «Сессию нормально сдал?»

Тогда я подумал, что если бы Геббельса взяли в плен, то он так же банально сидел бы в землянке, а пехотный капитан с ухмылкой дал бы ему 100 грамм успокоительного.
- Йозя, ты куришь?

Никакого пафоса Нюрнберга. Ни в землянке, ни в розыске.
Потом были сотни новостей петербургских, федеральных, "Евроньюс". Заявления ответственных работников партии и правительства.

С недугом

За медиапылью прошел незамеченным недуг Румянцева. Через полгода после ареста рассудок его помутнел. Его отвезли в столичную психиатрическую больницу Сербского и долго лечили. Когда вернули, то выяснилось, что он находится под стражей уже 23 месяца. Закон же ограничивает длительность ареста до 18 месяцев. Разумеется, Верховный суд РФ подтвердил право Румянцева на свободу, и он оказался под подпиской о невыезде.

К этому моменту даже экстремистское сообщество подзабыло о Боровикове и Воеводине. Лишь последний старается о себе напоминать. Он рассылает жалобы и заявления по всем поводам во все инстанции и, как подмечала «Фонтанка», фактически стал гиннесс-рекордсменом (более тысячи за три года).

А над Румянцевым продолжились процедуры. Но опять не как над здоровым. По мнению врачей, память его вновь ослабла. Процесс продолжился еще в старом здании Горсуда на Фонтанке, а после открытия Дворца правосудия на Бассейной улице, в январе 2012 года, слушания переместились во дворец.

Они шли. Никто ничего не скрывал.

С достойным покроем

Утром 11 октября этого года журналист шел по мрамору нового великолепного здания. Красиво, достойно, сверкает. В зале первого этажа здоровенная Фемида в светлом. Возле нужного зала он увидел Павла Румянцева и отца его. Они ожидали.

Вспомнились те еще новости: задержания со стрельбой, силовые захваты, спецназовцы удерживают телевидение в момент избрания меры пресечения. Конвойное рычание: первый пошел, второй пошел.

Наконец и журналиста позвали свидетельствовать. Молодая красивая судья в мантии, безукоризненно вежливый прокурор в кителе, адвокат в правильном кожаном пиджаке и с опытным лицом. Отец Румянцева, уставший от выбранного сыном пути, сам Паша в темном и свидетель в джинсах. Еще в пустом зале с мягкими креслами находилась пожилая пара.

Метафизика Гофмана

Было так покойно, что хотелось попросить выключить кондиционер, который будто мешал жужжанием. Вспомнили нужное, а ныне неинтересное читателю. Журналист порой старался смотреть на Апостола. Апостол ни разу не поднял глаза. Единственной непроцессуальной реакцией был вопрос из зала. Старики оказались родителями Гофмана. Того парня, которого вместе с Головченко соратники Боровикова ритуально убили и закопали в лесу недалеко от поселка Заходское Ленобласти.

Отец Гофмана с болью спросил, как Румянцев мог убить Гофмана на почве неонацизма, если оба они ходили в одну еврейскую школу. Допрашиваемый попытался осилить эту грустную метафизику, но судья вовремя прервала. И правильно сделала, иначе было бы не выбраться из оценочных дебрей.

Все. Будьте добры, спасибо, до свидания.

Усталость славы

Журналист пошел в редакцию, прокурор в прокуратуру, Румянцев по своим делам. Формально все по Конституции. Правда и то, что навряд ли Румянцев сейчас нарушает закон.

Нам удалось задать государственному обвинителю философский вопрос. Если Апостол невменяем, зачем он присутствует в суде?

- Согласно медицинскому заключению он нездоров. Помещение в лечебное учреждение — это лишение прав. По идее, его показания нелегитимны, но порой я спрашиваю: «Павел Сергеевич, так было?» Он соглашается. Может, к Новому году управимся, - ответил Андрей Викторович. Чувствовалось, что ему хочется добавить немного от себя. А он воздержался.

Можно было завести в этот зал человека, заткнуть ему уши, а потом поинтересоваться, в чем хотят разобраться эти люди. Скорее всего, он предположил бы, что истец недоволен страховой выплатой. Настолько все происходило устало.

А летом 2006 года бурлила прокуратура, откапывали трупы, из Москвы прилетали правоохранительные курьеры, статьи кричали своими заголовками. Парням Боровикова - Воеводина вменялись десятки смертей.

Слава прошла вместе с новостями. Порой в Петербурге возобновляется суд над Михаилом Глущенко, о котором писали как о заказчике убийства Галины Старовойтовой. Наверное, лишь журналист Юлия Латынина с упорством вспоминает тех, кто застрелил Анну Политковскую.

Главные поводы - поимка и злодейство - проходят. Зрителю тяжело вернуться назад, восстановить детали и эмоцию событий. Это как читать дневники через полвека. Поступки стерты из памяти, прошлая реакция на них удивительна.

Зато радует отсутствие волокиты при направлении в стационар на психиатрическое лечение фигуранта «болотного» дела Михаила Косенко.

Шепот прошлого

Мы иногда смотрим на дряхлых нацистских преступников, зачем-то выловленных перед смертью. Вроде шум, вроде репортажи. Мы же не верим, что 70 лет назад они, молодые и арийские, закапывали живьем. Так и мне показалось, что Апостол не убивал. Может, в блоге что-то нетолерантное вывесил.

Понятно, что суд не должен руководствоваться нервами. Все же присутствующему журналисту хотелось предложить участникам процесса перейти на шепот. Скрывать больше нечего, а так было бы уместнее.

Но не посмел.

Не потому, что Апостол в переводе с греческого "посланник" и один из учеников Христа. Это еще устаревшее название апелляции, по которой спорное дело решалось в высшей инстанции.

Евгений Вышенков, "Фонтанка.ру"