Госдума готовит "Закон Гозмана"

Депутат Ирина Яровая отредактировала законопроект, который долго лежал в Госдуме без движения: о введении уголовной ответственности за реабилитацию нацизма. Авторам нужно было исправить несколько технических недочётов в тексте – и оправдание или отрицание нацистских преступлений могло стать наказуемым ещё 4 года назад. Свой вариант закона, карающего за героизацию нацизма, есть в Совете Федерации, но Дума и с ним не торопится. Похоже, будто покушение на репутацию СМЕРШа и есть то, чего палата стерпеть не смогла.

Законопроект, внесённый Ириной Яровой и коллегами, предлагает дополнить главу "Преступления против мира и безопасности человечества" УК РФ статьёй 354.1 – "Реабилитация нацизма". С санкциями вплоть до 3 лет колонии, а если преступление совершено с использованием служебного положения или через СМИ – так и до пяти.

Закон, Гозман, снова закон

Впервые этот проект был внесён в Госдуму июне 2009 года. Под ним подписался коллектив авторов, среди которых – не только Ирина Яровая, но ещё Борис Грызлов, Вячеслав Володин (ныне первый заместитель главы администрации президента РФ), Андрей Воробьёв (ныне губернатор Подмосковья), Владимир Пехтин, Владимир Плигин и другие достойные депутаты. Потом к составу авторов добавил свою фамилию Владимир Мединский (ныне министр культуры).

Под реабилитацией нацизма авторы предлагали подразумевать "искажение приговора Нюрнбергского трибунала либо приговоров национальных судов или трибуналов, основанных на приговоре Нюрнбергского трибунала, допущенное с целью полной или частичной реабилитации нацизма и нацистских преступников". Кроме того, предполагалось наказывать за "объявление преступными действий стран - участниц антигитлеровской коалиции" и "отрицание преступлений нацизма против мира и безопасности человечества", совершённые публично.

Как было сказано в пояснительной записке, переоценка решений Нюрнбергского суда "в форме одобрения завоевательной политики нацизма, отрицания фактов преступлений нацизма на оккупированных территориях или, более того, объявления преступными действий антигитлеровской коалиции по сопротивлению агрессору" – это международное преступление. И те, кто встаёт на такую позицию, "фактически ставят себя в положение союзников нацизма".

К тексту, со смыслом которого трудно спорить, думский комитет по законодательству сделал лишь несколько "замечаний юридико-технического характера". Так, было обращено внимание на то, что термина "Нюрнбергский трибунал" не существует, в официальном документе орган, который приговорил нацистских преступников, должен называться "Международный военный трибунал". Авторов, кроме того, просили придерживаться "чёткой классификации преступлений" нацистов, которую даёт приговор Международного военного трибунала, раз уж законодатели на него ссылаются.

Уже тогда можно было внести исправления и принять закон против реабилитации нацизма. Но на этом его история в парламенте приостановилась. Многие авторы, как, например, Пехтин, Воробьёв и другие достойные депутаты, утратили к нему интерес до такой степени, что вычеркнули свои фамилии из списка инициаторов законопроекта. И 4 года о нём никто особо не вспоминал.

Но месяц назад, в мае, политик Леонид Гозман в своём интернет-дневнике, оценивая премьеру телесериала про СМЕРШ, сравнил эту структуру с нацистской и назвал её "не менее преступной, чем СС". "Это слово – СМЕРШ – должно стоять в одном ряду со словами "СС", "НКВД" и "гестапо", – написал Гозман, – вызывать ужас и отвращение, а не выноситься в название патриотических боевиков".

Его пост вызвал бурю негодования в депутатском стане. Известная газета отреагировала колонкой с подзаголовком о том, что, мол, правильно нацисты в лагерях кое из кого абажуры-то делали. Парламент решил проверять на экстремизм не любительницу абажуров из человеческой кожи, а Гозмана с его сравнениями.

Прошёл месяц – и Госдума, как это повелось с недавних пор, отреагировала законопроектом. На этот раз не нужно было разрабатывать новый, достали из-под спуда тот – 4-летней давности.

Искусственно созданные в заведомо ложных

Согласно тексту в новой редакции, реабилитацией нацизма предложено считать "отрицание вынесенного Международным военным трибуналом приговора, одобрение установленных приговором Международного военного трибунала преступлений, а равно отрицание деятельности армий стран антигитлеровской коалиции по поддержанию и восстановлению международного мира и безопасности во время Второй мировой войны".

Трудно сказать, как теперь, в новом историческом контексте, комитет по законодательству оценит законопроект. Дело в том, что из всех замечаний учтено только одно: переименован Нюрнбергский трибунал. Перечень преступлений, "одобрение или отрицание которых должно влечь уголовную ответственность", не приведён, "чёткой классификации" нет.

Правда, кое-какие дополнения есть. Как реабилитацию нацизма, согласно обновлённой версии, следует понимать ещё и "распространение заведомо ложных сведений о деятельности армий стран антигитлеровской коалиции во время Второй мировой войны, соединенных с обвинением в совершении преступлений, в том числе с искусственным созданием доказательств обвинения".

– Я не исключаю, что толчком к тому, чтобы вытащить этот законопроект из каких-то заплесневелых подвалов, были мои слова, – комментирует эту инициативу Леонид Гозман. – Но если этот закон ко мне и имеет отношение, то только такое, какое имеет лавина к камню, послужившему спусковым крючком. Всё-таки я хотел бы верить, что закон принимается не из-за меня. Но раз уж кто-то связывает со мной этот закон, то в случае, если он будет принят, обещаю: на следующий день после того, как закон вступит в силу, я повторю своё высказывание.

Своё упрямство он объясняет просто: с противниками его точки зрения очень хочет встретиться в суде, где можно будет представлять доказательства.

– Я ведь с самого начала, когда вокруг меня начался скандал, а Дума занялась расследованием моей антинародной деятельности, просил: подайте на меня в суд, давайте разберём это в суде, – напоминает он. – Потому что, мне кажется, если бы начался такой суд – над практикой коммунистического режим,а – это был бы суд очень интересный.

К сожалению, депутат Ирина Яровая не захотела дать комментарий "Фонтанке" и рассказать, имеет ли вторая реинкарнация законопроекта какое-то отношение к посту Гозмана.

СМЕРШ и другие

В случае принятия закона любителям истории придётся держать язык за зубами, говоря о периоде с 1939 года по 1945-й. Очень многие сведения настолько не вяжутся с нашими представлениями об истории, что их так и тянет признать заведомо ложными. И преступником можно будет назвать, страшно сказать, даже самого товарища Сталина. Примеры приводит историк и журналист Леонид Млечин.

– Давайте возьмём формулировку про отрицание итогов Нюрнбергского трибунала, – предлагает он. – На самом деле, никто ведь их не отрицает. Но, например, часть иерархов Русской православной церкви считает героем генерала Власова. Их всех нужно посадить в тюрьму? Второе: отрицание роли союзных держав. А бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки? А бомбардировки Дрездена? Это никогда в нашей стране не встречало понимания. Так что теперь, человек, который скажет, что бомба, сброшенная на Хиросиму, была преступлением, тоже сядет в тюрьму? Или, например, я не знаю более жёстких и более критических слов в адрес Красной армии, чем в приказе Сталина "Стоять насмерь!". Это что – заведомая клевета в адрес Красной армии?

Вообще само понятие "заведомо ложные сведения" в законе применительно к истории Леонида Млечина удивило.

– Не очень понимаю, что такое "заведомо ложные", когда речь идёт об истории, – говорит он. – И что значит – искусственные доказательства? Например: начальник СМЕРШа генерал-полковник Абакумов был осуждён советским судом и расстрелян, и приговор этот не отменён, Абакумов не реабилитирован. И что? Во главе ведомства, получается, стоял преступник. Человек публикует такие документы. Они разве заведомо ложные? Они искусственно созданные?

По мнению Леонида Млечина, законопроект готовили люди, которые не очень разбираются в истории.

– Боюсь, что использование Уголовного кодекса в исторических разбирательствах не работает, – сомневается он. – Это совсем другая материя.

А если послушать юриста Михаила Барщевского, то получается, что и в юриспруденции авторы законопроекта – не очень.

– Когда мы говорим о заведомо ложной информации, это означает, что следствию надо доказать: человек, который её распространяет, точно знал, что она ложная, – объясняет Михаил Барщевский. – Применительно к этой ситуации доказать, что сведения заведомо ложные, будет невозможно. Вот если бы в проекте Яровой было сказано просто "ложная информация", то это была бы катастрофа: никто никогда не смог бы высказать точку зрения, потому что его бы обвинили, что это – ложная информация. А когда написано "заведомо ложная", это не так страшно.

В одном, оговорился Барщевский, он с законопроектом согласен: за реабилитацию нацизма наказывать надо обязательно.

– Потому что пересматривать историю Второй мировой войны – это подонство по отношению к тем, кто в ней погиб, – уверен он.

Но в том-то и дело, что как раз с этим Дума до сих пор не очень торопилась. За те 4 года, что прошли со дня внесения законопроекта, мы видели выходки и похуже, чем наветы на СМЕРШ в ЖЖ. Но именно последнее заставило депутатов взяться за полузабытый закон.

– Потому что его авторы себя со СМЕРШем идентифицируют, – считает Леонид Гозман. – Допустим, офицер современной полиции Германии: он ни в коей степени не идентифицирует себя с эсэсовцами, гестаповцами. Он понимает, что представляет совершенно другую структуру, что он – другой. Потому что германский народ реально осудил фашизм. До сих пор немецких детей возят в музеи, созданные на базе гитлеровских концлагерей, и показывают: смотри, какой кошмар сотворили наши с тобой предки. Не враги Германии, не русские, не американцы, а наши с тобой бабушка и дедушка. И ты, молодой немец, отвечаешь за то, чтобы никогда такого не повторилось. А у нас аналогичного процесса не было. Да, у нас сложнее ситуация, но тем не менее не было. И мне кажется, что часть людей, связанных со спецслужбами, идентифицируют себя именно со сталинским НКВД, со СМЕРШем, с заградотрядами и прочим. Что, с моей точки зрения, просто неправильно. Но они так чувствуют, поэтому обижаются.

Ещё один закон

В марте этого года, то есть ещё до скандала вокруг Гозмана, Борис Шпигель, бывший в ту пору членом Совета Федерации, внёс в Госдуму законопроект "О недопустимости действий по реабилитации нацизма, героизации нацистских преступников и их пособников, отрицанию холокоста". С тех пор никто об этом документе и не вспоминал.

Между тем в Совете Федерации готов ещё один проект – в дополнение к тому, что внёс Шпигель.

– Верхняя палата давно работает над законодательством по противодействию нацизму и попыткам его реабилитации, – рассказал "Фонтанке" сенатор Константин Добрынин. – Например, в марте направлен в Госдуму закон "О недопустимости действий по реабилитации нацизма". Сейчас мы подошли ко второму этапу и подготовили поправки в Закон "Об экстремизме". Кроме того, мы разработали свою версию статьи в Уголовный кодекс. Да, она существенно отличается от редакции у коллеги Яровой. И её правовая суть не связана с дикой историей про обобщения Гозмана и абажуры, которые явились отчасти, по-видимому, законодательным поводом для коллег из нижней палаты. Дело в том, что такие нормы не должны носить сиюминутный характер. Они особого свойства, и спешка им вредна.

Авторы законопроекта, подготовленного в СФ, предлагают изменить понятие "экстремистская деятельность" и отнести к ней, в числе прочего, следующие действия: "реабилитация нацизма, героизация нацистских преступников и их пособников"; "возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни"; "пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии"; "пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения" и другие.

Ирина Тумакова, "Фонтанка.ру"