Репертуар бронежопсов

Вижу повод вспомнить вывод. Первомай все же. Подзабыли формулу классической политэкономии о труде. А чтоб не было похоже на нравоучение школьного завуча в обкомовской прическе, имею пару зарисовок о своем цехе. Они отражают средний медиа-IQ по городку. От такого фактора производства – нехорошо. Но если вы приколетесь, мне на выходных полегчает.

«Фонтанка» давно ищет удалых. Висят на наших сайтах завывания о вакансиях, как выцветшие полотнища в уездном гарнизоне. А со сменой попроще, чем в прачечной с гуталином.

Предложение пользуется спросом, но чаще у космических персонажей. Сперва я думал, что мне просто карта прет, - ну, как три туза на мизере. Потом дошло – нас накрыла своя же антиутопия индустрии.

Не время, товарищи, вспоминать все истории с момента изобретения телеграфа, но все нижеприведенное произошло за прошедшую неделю. Не резня бензопилой, а пахнет волшебной фразой – «корова долго кричала». Погнали.

Звонок на мобильник. Уверенный девичий меццо-сопрано. Она оканчивает журфак, готова к труду и обороне свободы слова. Вообще-то я остерегаюсь тех, кто готов стрелять в генерала Трепова. Поясняю, что у нас не структура ”Роснефти”. Это у коллег главный редактор деньги из тумбочки достает, а у нас, мадемуазель, - окопы.

Намекаю, мол, у меня такие перья, что и самому мне страшно.

Готова, и у нее единственный вопрос - как я веду журналистские расследования?

- Часов в восемь утра встаю, то пожар в депо, то вице-губернатор зажигает. Так до постановки вечером тела под душ, где поймаю, там и веду, – говорю я полуправду, так как всей белиберды не растолкуешь.

- Как часто вы находитесь под прикрытием?

- В каком смысле? – спрашиваю, уже поняв, что действительно когда-то у обезьяны изменилась гортань, после чего и возникли биологические предпосылки речи.

Вешаю трубку.

Не оттого, что невоспитан, а оттого, что в Гавани при моей юности мало уделяли времени светскому протоколу.

Звонок. Не совсем трезвый пареньковый голос рассказывает мне, что он оканчивает исторический факультет. И он готов. Я про окопы, а он туда же.

- С чего начнем? – спрашиваю, надеясь, что за его заплетаемостью языка может скрываться лихость. Человеку свойственна надежда.
- С расследования истории организованной преступности в Ленинграде-Петербурге, – рапортует он.

Речь, как у пьяного пирата. Раз в тротуар, два раза – мимо.

- А в Петрограде? – интересуюсь я небольшим историческим пробелом.
- Я и говорю – в Санкт-Петербурге.

Нет. У него просто пальцы липкие от чипсов.

Вешаю трубку.

Звонок друга – представителя серьезной буржуазии. У него дольщик - миллионер, а у того депутат, а у того дочь окончила МГИМО. В общем, как про яйцо Кащея. Соглашаюсь с глубоким придыханием.

Звонок. В нем уверенный, но корректный девичий звук. Я, как вшивый, про окопы. Готова на раз. Работали хоть в журналистике? А то!

Померещилось мне, дураку, что у юнги от счастья душа качается.

- Присылайте последнюю статью.

Через пару минут на почту приходит письмо. Удивляюсь. Пацаны рассказывали, что и у рыжего не все мимо рта.

«Berlusconi llama estúpidos a susde tractores fuera del Parlamento» - это заголовок. Остальное теми же литерами.

Фасонно умыла.

Зачем – непонятно, но перезваниваю. Неосознанно хочу понять, кто лучше - шпион или враг народа.

- Sorry, я бы даже сказал – perdonar, но вроде как это на испанском?
- Так я же в испанском бюро работала.

Новое издание людей. Может, они зубную пасту с тюбиками едят. Вешаюсь.

Звонок. Уверенный мужской. Двадцать лет в журналистской отрасли. По его версии, его знают от главного редактора «Фонтанки» Горшкова до федеральных телеканалов. Настоящий велосипедический пед. Напишите статью тогда, от нее и поговорим о деньгах в месяц. Разговор деловой, короткий, опытом, как полынью, несет. Не вопрос, пять сек.

Через пять дней получаю письмо, хотя уже забыл о профи. Вскрываемся.

«Оценку работы спасателей определит соцопрос» - это заголовок.

«Губернатор области Александр Дрозденко по итогам объезда затопленных паводком районов сообщил, что столкнулся с полярными оценками работы МЧС. На встрече с руководителями парламентских партий он заявил о необходимости провести анализ работы спасателей. Есть много благодарностей, но есть и жалобы» - это текст.

Ни прибавить, ни убавить. Как бортовой залп. Ответ конкретный, я ушел в отказ. Не готов, может подсидеть.

Порой так рука тянется к кобуре, хочется поперезванивать навскидку. Давлю плоть.

Коль пошла такая тема, то вот еще одна история с этого репертуара.

Звонок. Друг по спорту. Рядом девушка, а вот и она тоже оканчивает пятый курс журфака. По контральто предполагаю нехилый объем бюста. Мечтает.

Только вы. В смысле, я. Опасаюсь дороговизны.

- Здрасссс-е, а сколько на «Фонтанке» платят в месяц?

Вспоминая слова тренера, что «в спорте нет такого слова – не могу», голосом человека, балансирующего коромыслом с полными ведрами: «Сударыня, а вы как думаете?».
- 250-300 тысяч рублей в месяц.

Оказывается, и тара с водой – бубновая примета.

- Передайте трубочку Виталию, – предлагаю я.
- Читайте газету «Труд» - там скажут, где деньги растут, – ржет он, опередив мою заготовку, начинающуюся с обращения «слышь, …». Старая присказка наперсточников была точна.

Разбежались. Она трет уже о своем, о журналистике забыла.

Чуть об академической науке. Первомай все-таки.

Предшествующие марксизму доктрины рассматривали индивидуума только как «экономического человека». По ним, он стремится только к собственной выгоде, к улучшению своего положения. Нравственность, культурные ценности во внимание не принимаются. Это потом ухнули «Капиталом», Ульянов пошел своим путем, а Хрущев обещал к 1980 году удовлетворить всех желудочно.

Я бы тут встрял – не «экономический», а прямоходящий. Как гунн, что камень с земли подымает, не нагибаясь. Утюг в горло не лезет, говорить тут о труде, как о категории фактора производства новостей.

Флешбэк: в бытность инспектором по малолеткам, на каждые праздники запирал у себя в кабинете уличную шантрапу. Они в четыре года активно ругались матом, потом посещали качалку. И им тепло, и демонстрантам перекур. Коротали вечера опросом. Я произносил слово, и тот, кто отвечал ближе всего по значению, не получал подзатыльник. И им наставления, и мне благородное занятие. Так, однажды победителем вышел шкет, ответивший, что Бах – это ювелир, которого намедни обнесли на Майорова. Были и другие смыслы: часть мужского тела по фене, люк на барже.

Это я к тому, что при экзаменах на журфаке мои товарищи порой продолжают традицию детской комнаты милиции - задают странные вопросы. Например: кто такой Бисмарк? Пока не перешиблен ответ фифы, идущей на красный диплом: «Поэт в Португалии».

Мой личный рекорд: в том же заведении спрашиваю: «Ассоциации к кинофильму или роману «Бег».

- Легкая атлетика, – тут же ответил студент в штанах. Как муху в кулак на лету схватил.

Это гениально, как заявление Швейка перед судебными врачами: «Да здравствует император Франц-Иосиф Первый».
Так что, того, кто из начинающих созвездий и ищущих вакансии на «Фонтанке» расшифрует за праздники слово антропосоциогенез, - берем тушкой, не взвешивая.

Перспективы мощнейшие - бегать будете, как гайки по резьбе. Удержитесь, - так с размаху тоннель в горе пробивать научитесь.
А то на позапрошлой неделе два обозных молодца погудели «хочу-хочу» и через два часа стерлись, не попрощавшись.
Какая тут к бесу инженерия новостей, когда мечтаешь выучиться на селекционера. Ведь если таких скрестить, любопытнейшая порода может продемонстрироваться. Они могут быть похожи на чау-чау, только с лучшим окрасом и умеющие пользоваться iPhone 6. А название должно быть вмиг запоминающееся. Предлагаю – «бронежопс».

Кстати, такая новость на «Фонтанке» полетит. Все отрада за мучения.

Евгений Вышенков, зам. директора АЖУРа