Две луны Александра Лабаса (фото)

Александр Лабас родился в самом начале прошлого века, в 1900 году. Мы его знаем как художника 1920 - 1930-х годов, певца революции и технического прогресса. Именно таким он и представлен в Русском музее: «Октябрь в Петрограде», «Матрос», «Дирижабль», «Метро», «В самолете», «Полет на Луну». Но Лабаса не интересуют ни поезда, ни дирижабли, ни самолеты, ни рабочие и матросы сами по себе. Его главная цель – зафиксировать движение, скорость, кажущуюся ему главным достижением его эпохи.

Никаких сложных объяснений поэтике Лабаса искать не нужно: тут и работы Циолковского, и теория относительности Эйнштейна, технические изобретения XX века, и, что греха таить, коммунистические лозунги. Важно то, что все это вместе дает художнику очень глобальное видение и чувствование времени.

Лабас переносит на полотна движение не исключительно в буквальном, визуальном смысле, хотя и в нем тоже, но и в метафорическом. Поток на московской улице, довольно свободный и медленный по нынешним меркам, изображен как стремительный. «Я пробовал передать движение до предельной скорости. Я смотрел на мчащийся поезд, писал его, наблюдал с едущего поезда, как меняется пейзаж, как первый план делался менее четким в цвете. Наоборот, второй и последний казались наиболее подвижными. Я писал быстро проезжающий автомобиль, самолет на близком расстоянии. Этот ритм мало изучен, но он есть всюду в природе, и мне хотелось понять его», - написал художник в дневнике.

Лабас оказался не только певцом прогресса, но и одним из его провидцев. Люди действительно полетели на Луну через тридцать с лишним лет после того, как Лабас написал акварель «Полет на Луну». Более того, художник дожил до этого времени и пережил его. Тут, к слову, кроется еще одна интрига - что художник рисовал после того, как Гагарин полетел в космос, а Армстронг ступил на поверхность земного спутника? Выставка в Русском музее ее не раскрывает, на ней собраны работы художника только 1920-х и 1930-х годов. Впрочем, ответ вполне предсказуем: в 1970-е годы Лабас писал жителей далеких галактик.

Полеты в космос сегодня превратились в рутину новостных лент. Многое из того, что веками казалось человечеству невероятным либо лежащим в области мистики, обсуждается учеными как дело не самого отдаленного будущего. Александр Лабас в этом отношении для нас скорее летописец: то историческое время, которое он так остро ощущал, ушло; день, который он предчувствовал как завтрашний, для нас уже вчерашний. Однако же нам есть чему у него поучиться, помимо живописи и истории.

В картинах Лабаса ритм и скорость непременно сопровождаются какой-то застывшей, завороженной мечтательностью. Пары сидят на венских стульях за небольшими столиками, через окна открывается вид на зеленые поля и облака. Последнее, что мы можем подумать, – так это что дело происходит в самолете. И даже в «Полете на Луну» лирики не меньше, чем фантазии. На Земле довольно отчетливо виден так и не построенный Дворец Советов. Ракета стремительно движется к Луне. Где-то много ближе к Земле светит привычный месяц – то есть Лабас, сознательно или нет, отделяет луну как элемент вечернего пейзажа и Луну как объект для покорения в космосе.

И как раз эту мечтательность мы, по крайней мере, в отношении технических достижений, совершенно утратили. Мы не задумчивые созерцатели, что летят в самолете Лабаса; наша задача – успевать за открытиями, а не удивляться им. Для этого и нужно зайти в корпус Бенуа – чтобы попробовать отстраниться от всех достижений века, почувствовать перед ними такой же трепет, какой Александр Лабас испытывал при виде дирижабля или эскалатора в метро. Может быть, подумав о том, что электронные письма практически мгновенно прилетают к нам с других континентов, мы хотя бы на некоторое время перестанем быть заложниками информационных технологий.

Мария Элькина, «Фонтанка.ру»
Фото: Пресс-служба Русского музея