Как не запеть песни из маршруток (фото)

Сегодня мы больше знаем казачьи песни, нежели историю и культуру казаков. А это - мощная культура, традиции, семейные ценности. С ними знакомит Международный фестиваль казачьих традиций «Слава казачья», который проходил в Петербурге в 7-й раз. После гала-концерта в Капелле казаки и зрители долго не расходились - пели и танцевали во дворах Капеллы. Получилось даже как-то по-семейному...

В основном мы знаем донских казаков, кубанских, уральских. А если взять в руки «Общий алфавитный указатель к Собранию узаконений и распоряжений Правительства. 1880 - 1892», то в главе «Казаки» можно прочесть о казаках амурских, астраханских, забайкальских, оренбургских, семиреченских, сибирских, уссурийских, терских. В любую минуту любой из этих казаков был готов оставить пашню и вскочить на коня, чтобы защищать российские рубежи...

На фестивале «Слава казачья» самое впечатляющее, конечно, бабушки и дедушки - аутентичные этнографические исполнители. В этом году к нам приехали исполнители старшего возраста из станицы Тбилисская Краснодарская края, с хутора Сарычи Кумылженского района Волгоградской области, с Урала, преемники семейной казачьей песенной традиции - мать и дочь Теховы из города Гулькевичи Краснодарского края... Жаль, не было казаков-некрасовцев. (Некрасовцы - явление уникальное не только в нашей, но и в мировой культуре. Они сохранили язык, традиции и манеру пения допетровской эпохи.) Зато были гости из Литвы, с Украины, много молодежных коллективов. Традиции терских казаков представлял петербургский фольклорный ансамбль «Братина», восстанавливающий их этнографическую манеру пения.

На фестивале учат традиционному мужскому казачьему пению, лезгинке, вечерочной кадрили, знакомят с основами традиционного женского рукоделия. В этом году пению казаков Верхнего Дона учили казачки из Волгоградской области, а линейных казаков - аутентичные исполнители Кубани Краснодарского края.

Основные хранители мужских традиций сегодня женщины, но так, в принципе, было во все времена, ведь мужчины погибали на войнах. И казачки издавна известны не только красотой, но и отвагой. Это боевой авангард. Они скакали на коне, владели шашкой и ружьем. В станице Наурской есть памятник казачкам, которые в 1774 году отбили нападение турецких племен. Турки напали, когда мужчины были в походе. Женщины привязали своих детей к деревьям, чтобы их не могли найти враги, и организовали круговую оборону.

Костюмы исполнители шьют часто вручную, но попадаются и сохранившиеся аутентичные. Например, хуторянки из Волгоградской области одеты в разноцветные блузки с цветочным рисунком (мечта современных модниц), украшенные белым кружевом. Кружевом подшиты и белые платки, и подолы. На подолах передников вышиты цветы.

- Мы носители традиций своего хутора, - рассказывает Надежда Ульяновна Макарова. - Традиции наших предков стараемся сохранить вопреки всем новомодным течениям. У нас в традиции петь всей семьей, на работе в поле, за праздничным или свадебным столом! А еще лучше мы пляшем! Раньше у нас на хуторе казаков было многим-многа! А теперь коренных осталось мало. Мы живем - никого не обижаем. А нас уважают. Казачки по-прежнему сильные. А мужчины… Они порой стали отказываться от ответственности за семью, за землю. Пьют, работы мало...

С сожалением отметим, что из мужчин старые песни знают единицы, как, например, Сергей Востриков, руководитель ансамбля «Горына» из Ровно (Украина). Он рассказал, как собирают фольклор:

- Мы из Полесья. Людей, которые знают старые песни, становится все меньше и меньше. Люди стареют, умирают. Их дочки, внучки уже поют популярные украинские песни или песни в обработке, которая все сбивает, уводит в сторону. Но в каждом селе еще есть несколько хат, где живут носители фольклора. А когда мы приезжаем в село, где нет знакомых исполнителей, нас отправляют в некоторые хаты. С надеждой идем, находим. А бабушка нам и говорит: «Не маю часу». – «А чем заняты?» - «Картошкой». - «А мы вам поможем!» - говорим. А после такой работы нас уже пригласили в хату. Сала пожарили. Водочку наливают. И начинается беседа. Спрашиваешь, что раньше к столу готовили, как проходили крестины, свадьбы, что надевали, что пели. И механизм воспоминаний запускается. Ищем все, что можно взять и сохранить...

Возбужденная после выступления Татьяна Георгиевна Рабочая из станицы Тбилисская очень довольна: «У меня была мечта стать артисткой. Наконец стала! А в ансамбле у нас были и мальчики. Да уже умерли. Но у нас будут мальчики! Мы, казачки, волевые. У меня каждая минута расписана, и свой характер в семье показываю. Иногда думаю: «Ох и трудно моему мужу со мной!» А он говорит: «Казачка ты моя!» А вы к нам приезжайте! И как говорили у нас: «С Богом!»

О том, как жило и живет казачество, рассказывает Юрий Чирков, президент Фонда казачьей культуры (фонд, к слову, организовал более 600 концертов и фестивалей), организатор и художественный руководитель фестиваля «Слава казачья», этномузыколог, руководитель петербургского мужского ансамбля казачьей песни «Братина», женского казачьего ансамбля «Чапура», руководитель фольклорной экспедиции по казачьим станицам Северного Кавказа, Дона, Кубани и уральских казаков.

- Я иногда думаю, что скоро мы запоем азиатские песни из маршруток, за рулем которых сидят выходцы из Узбекистана и Таджикистана. Вы заметили, что они очень любят свои национальные песни? Не понимаю, почему мы так же не любим свои! Про уважение к старшим уже не говорю. Но почему на Кавказе это все сохранилось? И на Урале, где большинство казаков, кстати, были старообрядцами...

- Да, и почему?

- У нас сегодня сбиты ориентиры для молодежи, которая должна черпать мужское начало через отцов, через традицию. И наша цель – знать и сохранять свою культурную этническую среду. Самым главным местом, где хранилась, лелеялась и жила наша национальная традиция из века в век, была семья, община, круг, праздничный стол. Ведь только подумать: та духовная, нравственная, высокохудожественная народная казачья культура, которую мы сегодня демонстрируем с высокой сцены Государственной академической капеллы, совсем недавно являлась для наших предков культурой обыденной, бытовой.

И к нам на фестивальные концерты и мастер-классы приходят целые семьи. Молодые семьи прекрасно понимают: независимо от того, где они живут, традиционная народная культура – уникальное и универсальное средство для возрождения настоящих семейных традиций и воспитания детей.

- Казаков иногда воспринимают как едва ли не отдельный народ. Это неверно?

- Исторические реконструкторы воспринимают казачью общину как войско. Но войско не в значении милитаризированных частей, а как область проживания, административное деление, недаром говорили «область войска Донского», «область войска Уральского». То есть войско – это население, которое проживает в этой области, ведет натуральный образ жизни, но при этом в любой момент казак готов вскочить на коня. Эта удивительная система практиковалась только в России. Зарубежные страны пытались ее изучить и перенять, но им это не удалось.

- Как воспринимают казаков фольклористы?

- Как субэтнос. Этот субэтнос – то есть часть этноса, народа, которая обладает своим языком, культурой и выраженным самосознанием, - произошел от диких племен Золотой орды. Это степные народы, которые ассимилировались со славянскими племенами. Но за 30 лет работы с фольклором мне ни разу не приходилось фиксировать в казачьей песне тюркской пентатоники, то есть народных ладов тюркской музыки. Это всё древнерусские мотивы, славянские музыкальные лады, древнерусские архаические тексты, былины. Для меня сегодняшнее российское казачество это не «потешные войска», «погононосцы» и обладатели алюминиевых крестов, значков и медалей… Это не только и не столько воинство, сколько мощный пласт самобытной культуры, развившийся внутри российской традиционной культуры. Без возрождения этой культуры нынешние казаки могут стать теми, кого называют «ряжеными», а идея казачества может быть дискредитирована.

- Но казачество активно возрождают...

- Я терпеть не могу говорить о современных казаках. Потому что за 20 лет возрождения казачества ничего, кроме отрицательного отношения у населения – а я проехал всю Россию, – это не вызывало.

- Почему?

- Потому что те казаки, которые пришли возрождать казачество, имеют иные цели и задачи, нежели у их предков. У нас теперь множество новообразований, цель которых - политическое кредо и попытка каким-то образом заработать, пробиться к государственной «кормушке». Исторически же казаки всегда далеко держались от политики. А когда они все же влезли в политику в 1917 году, тогда и получили геноцид!.. Сейчас же некоторые политики пытаются заигрывать с казачеством как с потенциально многочисленной силой. И это не есть хорошо.

- Настоящие казачьи общины остались?

- То, что осталось от мощного некогда казачества в Казахстане, – великие крохи. И нет уже знаменитого Уральского войска. Есть потомки, но это не войско, не община. Есть, конечно, исключения - на Северном Кавказе, но и там «…все не так, ребята», как пел Высоцкий. Многие казаки Терского казачьего войска на себе испытали, что такое настоящее казачество, ценой собственной жизни - в период двух чеченских войн они совершенно искренне отдавали свои жизни, защищая, на их взгляд, свои интересы, свои семьи. Другое дело, что этих людей обмануло Минобороны и государство. А ведь раньше каждый казак знал, за что воюет.

- И за что? За царя?

- За привилегии, которые даровал царь. Это безналоговость, это земельная общинность, казачья вольница, за которую и платили собственной головой. Вот что такое казачьи лампасы? Это символ того, что казак освобожден от налогов, поэтому и в мирное время казаки ходили с лампасами.

Казак до революции - это не просто готовый воин, это воин-спецназовец своего времени. На его подготовку государство не тратило ни копейки - у каждого была готова амуниция, оружие, конь. В Первую мировую у немцев была директива - с казачьими частями в бой не вступать, поскольку это влекло за собой огромные потери, ведь один казак стоил тогда 15 немцев. Казаки так ценились, что их потомки до сих пор служат за рубежом, например в свое время царь подарил персидскому шаху казачий конвой, который сохранился по сей день.

- А у ваших казаков есть ли лошади?

- Слава богу, конюшен и в Питере, и в области огромное количество. Во многих из них казаки занимаются и со своими детьми: джигитовкой, каскадерским делом и казачьей выездкой и участвуют в разного рода состязаниях, соревнованиях. Но было бы лукавством сказать, что всё это происходит при поддержке казачьих организаций. Увы. Все это держится на инициативе и энтузиазме отдельных казаков! За что честь им и хвала!

- Почему в этом году не было казаков-некрасовцев?

- Приезжать на каждый фестиваль им не позволяют финансы. Мы устраиваем наших гостей в Петербурге, но, к сожалению, оплачивать дорогу коллективам пока не можем. А некрасовцы это, конечно, поразительное явление! Они сохранили старинный говор, костюм, крюковое пение! Сохранили эпоху. Допетровскую!

- Откуда они родом?

- Это старообрядцы, потомки донских казаков, участников восстания Кондратия Булавина. Когда Булавин в 1708 году погиб, атаман Некрасов пытался объединить повстанцев, а затем свою общину - как поется в песне, «сорок тысяч человек» - увел в Турцию. Турки поначалу пытались использовать казаков в войнах и конфликтах с Россией, но некрасовцы с Россией воевать отказались. Турки пошли навстречу, и казаки служили турецкому султану, но на других войнах. Спустя время они превратились в мирную старообрядческую общину. Их поселили на неплодородных землях, но они из камней сделали оазис и снимали по три урожая в год. Долгое время турки были настроены к ним враждебно. Помирились благодаря тому, что некрасовцы умели... вызывать дождь.

- А как вызывали?

- Бог помогал. Последние сто лет пребывания некрасовцев в Турции там стояли огромные засухи. Турки заметили, что когда некрасовцы проходят Крестным ходом, после этого разражается гроза и три дня льет ливень. И когда наступала очередная засуха, турки стали приходить к казакам с просьбой: «Помолитесь своему Богу!» С тех пор конфликты с турками прекратились.

- Как некрасовцы вернулись в Россию?

- Атаман Некрасов, умирая, сказал: «В Россию, пока есть царь, ни ногой». И они прожили в Турции 300 лет. Но так тесно жили в своей общине, не допуская браков со стороны, что община стала вырождаться. При советской власти они стали проситься у Хрущева обратно. Им пообещали, что поселят компактно всей общиной. И вот в 1962 году 999 казаков сели в Стамбуле на пароход и отправились на землю обетованную. По дороге в Новороссийск у них родился 1000-й казак. (К слову, мы нашли этого человека, он начальник одной из кафедр петербургской Военной академии.) Но их обманули и поселили не компактно, а разделили на несколько общин. Часть некрасовцев разместили в поселке Кумская Долина Ставропольского края вместе с общиной молокан. Кстати, молокане – это очень интересная православная секта. У них потрясающая музыкальная традиция, где настолько особый ритм и мелодия, что детским лепетом покажутся рядом с ними негритянский джаз и спиричуэл.

- Быстро ли казаки адаптировались в СССР?

- Вполне. Но когда некрасовцы стали выдавать в совхозе по 4 - 5 норм, местные пришли к ним с кольями и камнями – боялись, что всем поднимут норму. Да, некрасовцы уникальны. Они до сих пор сами справляют похоронный обряд, поют псалмы, «отчитывают» покойника. Это неканоническое пение, оно предназначено для православного бытового применения. Вот сейчас пытаются возродить традиции русского православного пения - ведь у нас в церкви звучит Италия, с ее манерой звука, с классическим построением надголосия; так вот к исконной русской традиции ближе традиция казаков-некрасовцев.

- С чем можно сравнить их пение?

- Вы слышали сербские песнопения? Это примерно то, что у нас было до ХVIII века, и это очень похоже на пение некрасовцев.

- Вы возглавляете Фонд казачьей культуры. Но откуда у нас казаки, если под Петербургом не было казачьих станиц?

- Штаб всех казачьих войск России до революции располагался в Петербурге. Последним атаманом этих войск был цесаревич Алексей. Штаб находился на Караванной улице, в доме № 1, возле цирка. В Петербурге стояло огромное количество казачьих полков. В них служили лучшие казаки, которые составляли лейб-гвардию и конвой его императорского величества. Были в городе и землячества, а также общественная казачья организация «Невская станица». Таким образом, с казачеством и казачьей культурой Петербург связан очень тесно.

- Ансамбль «Братина» снимался и в «Убойной силе», и в «Господах присяжных», «Преступлении и наказании». Съемки в каком фильме больше всего запомнились?

- Пожалуй, в самом первом – в «Русском бунте» Александра Прошкина по мотивам «Капитанской дочки» Пушкина и «Истории пугачевского бунта». Нас пригласили озвучить песни яицких казаков и сыграть атаманов Пугачева. Но когда мы прочли сценарий, решили в картине не участвовать. Потому что сценарий изображал казаков как гуляк, бандитов, пьяниц, дебоширов и кровожадных убийц. Я сказал режиссеру, что это образ, навязанный советской историей, которая, кроме всего прочего, считала казаков беглыми холопами, прячущимися от правосудия.

- Как пришли к согласию?

- Режиссер убедил нас, что образ казака мы будем создавать сами, а этот сценарий - только «рыба». Мы включили в фильм обрядовое начало, песни, пляски разгульные, например, где Пугачев гуляет со Швабриным. Казака представили не только воином, но и человеком, у которого есть понятие Родины, есть семья, дети, душа – и в песнях, которые мы исполнили, это сквозило. В итоге картина пронизана хорошими знаковыми вещами. А недавно мы записали два саундтрека для кинофильма «Белая гвардия» режиссера Снежкина.

- «Братина» восстановила архаическую манеру пения терских казаков. Как вам это удалось?

- Работа началась более 20 лет назад, когда московский фольклорист Андрей Кабанов передал мне архивные полевые записи песен гребенских казаков, мало кому тогда известных. Они живут на Северном Кавказе вдоль реки Терек. Записи Кабанова были сделаны в 1967 - 1968 годах в станицах Червленой, Ищерской, Троицкой, Старогладковской и других. По этим записям мы воссоздали манеру исполнения, тембральные особенности и диалект местной мужской воинской традиции. Эта традиция насчитывает не одну сотню лет, первое упоминание о гребенских казаках относится к середине XVI века. Суровый край, жизнь в окружении воинствующего этноса, постоянные набеги, команда «в ружье», вот он пашет, а через минуту уже на коне – вот отличительные особенности жизни терских казаков. Три года назад мы отправились в этнографическую экспедицию в эти места. В ней были два очень важных момента - мы впервые услышали живое пение преемников традиции и получили представление о том, что осталось от записанной почти полвека назад традиции.

- И что осталось?

- Практически ничего. Поэтому высшей наградой для нас была оценка нашего исполнения местными бабушками. Они были удивлены: «Точно-точно, мой тятя так пел! И дед Тришка так пел!»

- Старики не критиковали ваше пение?

- Постоянно. И это очень для нас важно! Помню, дедок из станицы Григореполисская Ставрополького края прослушал один из наших дисков и сказал: «Вот все хорошо, но без души». То есть начало песни - формальное. Я долго как музыкант не мог найти эту «душу». И наконец понял - вкладывают душу не в театральном смысле. Чтобы с душой - это надо настолько любить песню, настолько ее понимать!..

- Поют сейчас в станицах старые песни?

- Еще и как поют! Но, к сожалению, песни стариков не востребованы. И старики это понимают. На свадьбе, в клубе им говорят: «Да что эти тягучие песни! Давай что-нибудь повеселей!» И они начинают петь более поздний пласт. В итоге архаический пласт исчезает слой за слоем. Вот что осталось от песенного наследия уральских казаков? Оно существует только в архивных записях очень плохого качества. А ведь у уральцев было удивительное многоголосное полифоническое пение. Это было настолько необычное явление, что композиторы при попытках переложить уральский фольклор на ноты уходили в банальное сочинительство. Да и у филологов в текстах многое додумано. Уральский фольклор очень сложный. На Урале, можно сказать, сложился свой особый язык, и даже люди, там живущие, не всегда понимают друг друга из-за особенностей местного диалекта.

- Уральская традиция совсем утеряна?

- На сегодняшний день - да. Ничего подобного уже не найти.

- Но что-то вам удается найти?

- Удается. Фонд казачьей культуры организовал более 30 экспедиций по казачьим регионам России. Мы стараемся помочь людям воспроизвести из глубин памяти свои текстовые и музыкальные варианты, я называю это генетической памятью. Мы ищем по всей стране местных энтузиастов, которые догадались в свое время что-то записать. Сейчас уже никто ничего подобного не запишет, а ведь еще в 1970 годы музыкальная традиция в сельской местности была в великолепной сохранности.

К сожалению, не все понимают ценность такого материала, и, помню, в Ставропольском крае мы спасли записи, которые были в буквальном смысле выброшены на улицу. Есть, правда, люди, которые слишком хорошо понимают их ценность: так, один очень известный профессор Московской консерватории продал права на издание аутентичных записей... в Бельгию.

А возвращаясь к удачам, хочу сказать, что три года назад на Кавказе мы записали былину! Это удача невероятная! К тому же мы записали музыкальное исполнение былины «Спор Сокола с конем». А на хуторе Кубанском присутствовали на историческом событии - 90-летняя бабушка разучивала былину с «молодыми» исполнительницами.

- Насколько молодыми?

- Ученицами были 60 - 70-летние станичницы! Забавно, когда у кого-то не получалось, она говорила: «А ты не культурься! И все получится».

- Как живется казакам на Кавказе?

- В одних станицах казаки живут вместе и с чеченцами, и с кабардинцами, и аварцами, лезгинами, черкесами. И живут в ладу. А казачья традиция впитала в себя всю палитру кавказских народов. А как в станице Старогладковской директор Музея Льва Толстого Хусейн Загибов во время военной кампании спасал музей! Все ценные экспонаты он унес домой, обмотал подступы к дому колючей проволокой и заминировал подходы к нему. К сожалению, этот человек уже умер...

- У вас есть свой фонд записей?

- Фонд казачьей культуры с 2002 года занят изданием «Антологии казачьей песни», выпущено 16 дисков, а с 2009-го мы издаем аудиоальбомы из серии «Полевые экспедиционные записи». Также с Российской Национальной библиотекой мы создали Единый сохранный фонд музыкальных аудиозаписей русского (казачьего) фольклора. Но печальна судьба фонограммархивов Санкт-Петербургской консерватории, Фольклорной комиссии в Москве при Союзе композиторов, так как они до сих пор не имеют государственного статуса.

Многие записи уже пришли в полную техническую негодность. Некоторые можно только один раз прокрутить - чтобы оцифровать. Но процесс оцифровки длительный и требует серьезных финансовых вложений, а политика в области нематериального культурного наследия такова, что, пока нам ЮНЕСКО не скажет, что это наша ценность, наших чиновников в этом не убедить. Получается, нет воли государства в сохранении этого наследия. А нет воли – нет и финансирования. Но ведь для того, чтобы это все погибло, достаточно просто ничего не делать. Когда мы поймем, что эти фонды – национальное достояние России?

Подготовила Инга Земзаре

Фото автора