«В субботу»: Большая репетиция смерти (фото)

27 марта 2011, 07:00 1 874

На экраны кинотеатров города вышел фильм Александра Миндадзе «В субботу», возможно, лучшая отечественная кинокартина из тех, что в последнее время оказывались в прокате. Действие фильма разворачивается в городе Припять в апреле 1986 года – на следующий день после чернобыльской катастрофы.

Четыре года назад 58-летний сценарист Александр Миндадзе дебютировал в режиссуре фильмом «Отрыв». Теперь на экраны выходит вторая поставленная им лента «В субботу». «Отрыв» – лучший, без вариантов и оговорок, отечественный фильм ушедшего десятилетия «нулевых». В десятилетии наступающем у новой картины Миндадзе будут сильные конкуренты – чего стоят лишь «Фауст» Александра Сокурова и «История Арканарской резни» Алексея Германа, которых главный киножурнал мира Cahiers du cinéma в январском номере включил в десятку самых ожидаемых премьер. Но можно быть уверенным: «В субботу» в этой компании не потеряется. В 70-е, в 80-е, в 90-е годы Миндадзе писал сценарии для самых точных, самых умных, самых беспощадных фильмов советского, а потом и постсоветского экрана. Теперь такие фильмы он ставит сам.

В популярнейшем и, по большей части, коммерческом жанре «фильма-катастрофы» есть внутреннее поджанровое деление: на фильмы по сценариям Миндадзе и все остальные. Разница в том, что в фильмах Миндадзе катастрофа непреодолима. Ее последствия невозможно исправить, а нанесенные ею раны навсегда и до неузнаваемости корежат души и мир; ничто не будет как прежде. Драматургические узлы, завязанные автором, работают в режиме пульсаров, и от фильма к фильму их излучение распространяется всё шире: от банального ДТП в «Повороте» – через ЧП областного масштаба в «Остановился поезд» – к крушению империи в «Слуге» и «Армавире» – и до магнитных бурь в одноименном фильме. Соответственно, множатся и жертвы: в «Повороте» немел перед нежданной бедой один лишь герой Олега Янковского, в «Параде планет» уже целый взвод, «условно» погибая на учениях, отправлялся в странствие по чистилищу из ненужных женщин и забытых стариков, в «Армавире» исчезал с горизонта поутру теплоход, а в «Магнитных бурях» целые орды по ночам шли стенка на стенку в необъяснимой и бессмысленной злобé и штурмовали врата ветшающего градообразующего монстра. Но не в гибели взвода или теплохода заключалась подлинная катастрофа – а в непостижимости произошедшего, дочерна выжигающей выживших. Беспросветный мрак потухшего взгляда, лихорадка навек сбитого дыхания, смертельная суровость дружбы, предательская зыбь нежности – герои Миндадзе носят катастрофу в себе: как осколок, как радиационный фон. И несут ее дальше – по миру, по всем его полустанкам и забегаловкам, аллеям и танцплощадкам, улицам и пляжам. Ходячие черные дыры, кадавры-калеки, скликающиеся и безошибочно опознающие друг друга среди безучастной, праздной толпы; пароль – «беда», какое бы имя эта беда ни носила. В фильме «В субботу» ее зовут Чернобыль.

Гурманы, знающие толк в хорошей, добротной кинокатастрофе и особенно высоко ценящие ту, что основана на реальных событиях, могут не тратиться на билет (хватит того, что они переплатили еще при рождении). Здесь не будет сцен массовой паники, снятых с крана или вертолета под напряженное скрипичное остинато (которые уже семьдесят лет покадрово копируют с пожара Атланты из «Унесенных ветром»). Не будет совещаний на высоком уровне и резкой, нелицеприятной критики трусливых партбоссов. Не будет отдельно взятого героического эмэнэса, который, потея и пугаясь, спасет всё-таки пару-тройку детишек и заслужит от первой местной дивчины поцелуй в самую свою диафрагму. Не будет внезапной дружбы народов, самоотверженности в экстремальных обстоятельствах, слезинки ребенка, пораженного лучевой болезнью, душераздирающе алой мокроты спасателей, напряженной работы желваков в полутьме, высокого мастерства пиротехников и мрачного реквиема для медных духовых в финале… Миндадзе рассказывает историю одного человека – Валерки (Антон Шагин), инструктора местного парткома, шельмы и карьериста, неинтересного, необаятельного и сметливого. Который в ночь на субботу был поблизости. И потому оказался в курсе. И потому он – фактически, медицински – уже мертв. Впрочем, как и все, кто его окружает. Те, кто совершает утреннюю пробежку, справляет свадьбу, строит планы на вечер, приценивается к дефицитным румынским «лодочкам», завезенным в местный магазин. Только они – не в курсе. У них выходной. И весна. И невидимый стронций в легких. Навсегда. То есть уже ненадолго.

После «Отрыва», в котором уже не было ни причин, ни следствий, ни вины, ни смысла, а лишь слепой случай, ошметки слов и гнилые шрамы поперек души, казалось: дальше некуда. Отрыв, – он и есть отрыв. Снайперская точность, с которой Миндадзе всякий раз фиксировал главный болевой узел эпохи, – никому еще не внятный, с опережением на два-три года, – в «Отрыве» выглядела уже предельной. «В субботу» – первый фильм, в котором Миндадзе отказывается всматриваться в «текущий момент» и обращается к событиям четвертьвековой давности. Это не частность – это другой уровень изложения и восприятия. К клинической картине «Отрыва» автору оказалось достаточно добавить всего лишь одно коротенькое слово: «уже». И снять фильм в грамматике перфекта. Ведь не только Валерке известно, что и он, и все вокруг него уже мертвы. Зрителю это тоже известно. С самого начала. И более полутора часов он глядит на обреченных. Крупным планом, сквозь глупую суету повседневности, канувшей в прошлое и обернувшейся по воскресении невыносимым мороком. Репортаж из камеры смертников, которые еще не знают об уже вынесенном приговоре. Но мы-то, мы-то знаем!..

Правда, знаем только про них. Не о себе. У нас весна.