«Щелкунчик и Крысиный король»: В большой семье не щелкай клювом (фото)

29 декабря 2010, 07:00 2 448

Андрей Кончаловский выпустил на экраны свой многострадальный (три года работы) международный проект «Щелкунчик» («The Nutcracker in 3D») – видимо, здесь стоило бы сделать режиссеру комплимент, мол, классический рождественский сюжет Гофмана и Чайковского он интерпретировал столь неожиданно, что это просто бомба. Возможно, и бомба, но комплимента всё равно не получится.

Трудно воспринять «Щелкунчика» иначе, кроме как ответ Кончаловского на михалковское «Предстояние». Как у Зощенко: раз ты, Лелище, слопала конфету, я откушу вон от того яблока. И дело тут не в соревновании априори сомнительных долгостроев: ну мало ли какое плохое кино снимают годами – и уж точно не в мегаломании или прочих родственных чертах братьев. Важнее, что оба брата высказались на одну и ту же тему Второй мировой войны. Михалков – в народническом плане и вполне прямолинейно, теперь Кончаловский выступил в своем коронном амплуа просвещенного западника с фигой в кармане. И чувство фильмы вызывают сходное: оторопь. Что от танкиста Дормидонта, умоляющего медсестру Надю показать сиськи, что от неожиданных аналогий с Холокостом в «Щелкунчике»: крысы – сиречь фашисты, куклы – пардон, евреи, отправляющиеся прямиком в газовые камеры, чтобы превратиться в дым и обеспечить грызунам спокойное существование без солнечного света. При этом про елочку, жену Кончаловского Юлию Высоцкую в двух ролях (мало – надо было штуки три брать минимум), ангелических Мэри и Макса и даже как такового заколдованного принца Щелкунчика забываешь. Да и как-то не слишком стоят они разговора, правда.

Кончаловский явно планировал это изначально. Исторические аналогии – ни в коем случае не «родительская» компонента семейного фильма: ну не настолько же мамы с папами нынче интеллигентные, чтобы даже в кино, да еще в новогодние праздники, искать повод для рефлексии о жизни после Освенцима, пока их чада приобщаются к великой европейской культуре. Кончаловский занимается ровно той же шоковой терапией, что и Михалков: Дроссельмейера заменяет Эйнштейном (тут его называют ласково «дядя Альберт»), к тому же в русском дубляже изъясняющимся на какой-то странной смеси идиша, местечковых интонаций и языка Шиллера и Гете. Дубляж здесь вообще отдельная тема: когда крысиный фюрер начинает петь голосом Киркорова, а его мамаша – соответственно, сами понимаете кого, – передергивает. Хотя это и дополняет общую картину демонстративного безумия а-ля Чаадаев. И вопль души тут вырывается тот же, что и в «Предстоянии»: так снимают, когда притворяются сумасшедшими. Иначе не объяснить такое дикое несочетание формы и содержания, причем это не диссонанс, на котором можно было бы сыграть и построить фильм, а именно что седло на корове, а то и кенгуру с лицом орла.

Правда, в этом странном жанре «записок сумасшедшего» Кончаловский несколько проигрывает брату. За сумасшествие он старательно выдает простецкий дурной вкус: стихотворное изложение теории относительности, положенное на мелодию танца феи Драже, Юлию Высоцкую, усыпанную блестками. Так что как раз аналогии с Холокостом – лучший и самый убедительный элемент симуляции. Впрочем, есть и другие впечатляющие симптомы. Сказка и реальность в фильме толком не разделены: стилистически трудно отличить маму от феи (благо, у обеих лицо Юлии, опять же, Высоцкой), а венских обывателей – от живых пупсов. Куда тщательнее выстроен конфликт этого глобального Конфектенбурга и мира, захваченного крысами. И он у Кончаловского неожиданный и именно что какой-то сумасшедший. Скорбя о Холокосте, маэстро в то же самое время всей силой своего таланта обрушивается на «дегенеративное искусство». «Великая европейская культура» в фильме противостоит «поганым рокерам-крысам» (вспоминается пассаж покойного отца-гимнотворца С.В. Михалкова о том, что рок – это «нравственный СПИД»). В одном мире – елочки, нянечки и лапочка Чайковский, в другом – цитаты из Дэмиена Хёрста (дохлая акула в аквариуме) и, видимо, Сэм Тейлор-Вуд (фотографии плачущих детей, которые злобный король-грызун коллекционирует и вешает на стенки), плюс – до кучи – попытки изобразить рок-концерт в Третьем Рейхе.

Что сказать на это – совсем непонятно. Можно плодить «фотожабы» со скоростью света, можно ржать над «только хвостом стул не трогайте» и прочими афоризмами. Что-то просвистело над ухом, наделало некоторого шуму и улетело, оставив в недоумении и оцепенении. В общем, хотите – аплодируйте, хотите – вызывайте санитаров.