Пермотоксикоз (фото)

В Петербурге завершилась программа «Дней пермской культуры»: в течение двух последних недель ведущие творческие коллективы Перми представляли на ключевых городских площадках Петербурга главные достижения так называемой «культурной революции» – вершащейся на уральских просторах, если кто не в курсе, с 2008 года.

Ее главный идеолог – столичный политтехнолог, галерист и один из самых влиятельных персонажей отечественного арт-сообщества Марат Гельман. Его пермский проект – уникальный для России образец тесного и плодотворного сотрудничества культуртрегеров с властью: деятельность Гельмана благословляет и поддерживает бюджетом губернатор Пермского края Олег Чиркунов. Все началось два года назад с наделавшей много шуму выставки «Русское бедное»: в Пермь съехались лучшие художники обеих столиц, экспозицию открыли прямо в здании местного речного вокзала, преобразованного с недавних пор в Музей современного искусства PERMM. Очень скоро усилия Гельмана привели к тому, что арт-трафик (ровно как и пассажиропоток) по маршруту Москва–Пермь увеличился в разы, а к сотрудничеству с регионом оказались привлечены такие видные персоны, как директор московского театра «Практика» Эдуард Бояков и скандально известный дизайнер Артемий Лебедев. Первый открыл в Перми специализирующийся на современном репертуаре театр «Сцена-Молот», второй возглавил Пермский центр развития дизайна – и вот уже летом прошлого года Пермь предъявляет свои претензии на статус культурной столицы России. Вскоре министр культуры Пермского края Борис Мильграм и председатель Комитета по культуре Правительства Петербурга Антон Губанков начали обдумывать план долгосрочного сотрудничества, в июне было подписано соглашение о создании «Культурного альянса Пермь–Петербург», питерская делегация приняла участие в летнем фестивале «Живая Пермь» – и вот теперь уже пермский творческий десант высадился на берегах Невы.

Самый представительный отраслевой блок был посвящен разнообразному арту всех мастей и калибров – от патриотического оммажа Петру Субботину-Пермяку в экспозиции «Пермский вариант футуризма как знак всемирной динамики» до направленного на модернизацию городской среды проекта Пермского центра развития дизайна «Я люблю П». Пермские выставки оказались мощнейшей инъекцией современного изобразительного искусства. Главным событием следует, без сомнения, признать выставку «Видение», внушительно раскинувшуюся в заброшенном помещении бывшей ткацкой фабрики, преобразованной в «Креативное пространство “Ткачи”» (очередной удачный опыт освоения современным искусством продуваемого семью ветрами района Обводного и Лиговки). «Видение» – уникальная по представительности антология западного и постсоветского видеоарта от Билла Виолы и Гора Чахала до «Синих носов», конкурировать с которой смог разве что сильный и убедительный «Евангельский проект» Дмитрия Врубеля, стыдливо-ханжески помещенный в офф-программу пермского фестиваля.

Самым слабым звеном предсказуемо оказался театральный блок – причем и в драматической, и в музыкальной своей части. Заведомо рискованным казалось решение открывать программу гастролями оперной труппы Театра имени Чайковского – коллектива, не имеющего никакого отношения к пермскому культурно-революционному проекту. Показанные на сцене Михайловского театра спектакли худрука Пермского оперного Георгия Исаакяна «Один день Ивана Денисовича» и «Христос» заставили задуматься о выходящей за рамки конкретного региона общероссийской проблеме кризиса оперной режиссуры, актуальной что для Урала, что для Большого театра, что для Мариинки. У Пермского оперного репутация одного из самых благополучных в стране коллективов: он регулярно выезжает на гастроли и премируется «Золотой маской», в труппе есть превосходные голоса и отличный оркестр, которым могли бы позавидовать и столичные театры, Георгий Исаакян повсеместно признан одним из лучших режиссеров страны. Всё это ярко свидетельствует о том плачевном состоянии, в котором находится оперный жанр в сегодняшней России: даже жалкие потуги на «авторский театр» на безрыбье признаются экспертами серьезными творческими достижениями. Исаакяновский «Христос» (опера Антона Рубинштейна), действительно, в смысле присутствия авторского начала может дать фору абсолютному большинству оперных спектаклей региональных театров. Но если судить его по гамбургскому счету, то результаты будут неутешительны: Исаакян мыслит в устарелой, кондово-советской системе координат. Вины конкретного режиссера Исаакяна в этом нет – это диагноз оперной России, у которой на всю страну имеется лишь один по-настоящему адекватный запросам театральной современности творец, Дмитрий Черняков.

Еще большие вопросы вызвали спектакли театрально-драматической программы «Дней пермской культуры». Появление в афише фестиваля постановок министра культуры Пермского края Бориса Мильграма можно объяснить разве что злоупотреблением административным ресурсом. Мюзикл «Доктор Живаго» с музыкой Александра Журбина – скроенная из кабацких подтанцовок и микрофонного вокала безвкусная вампука, к ключевым для пермского проекта понятиям «культура» и, тем более, «современность» имеющая мало отношения (изначально включенная в программу петербургского фестиваля, но в итоге не приехавшая мильграмовская «Жизнь человека» от его же «Живаго» недалеко ушла).

Кабы не «Чукчи» Филиппа Григорьяна (декоративный спектакль по пьесе Павла Пряжко о мире, пережившем глобальную катастрофу и утратившем истинную идентичность слов, предметов и жестов), петербургские гастроли «Сцены-Молота» и вовсе следовало бы признать полной профанацией. Ставка в мощной пиар-кампании, бодро аккомпанировавшей всему «Пермскому периоду в Петербурге», почему-то была сделана на якобы донельзя актуальных и возмутительно скандальных «Коммуникантов» Дениса Ретрова в постановке Владимира Агеева – посмотреть на этот последний писк «новой драмы» в старое здание Молодежного театра был зачем-то приглашен весь петербургский театральный бомонд, в том числе Лев Додин и Валерий Фокин. На деле «Коммуниканты» оказались полуторачасовой демонстрацией двух голых женских тел вкупе с вопиющим непрофессионализмом драматурга, режиссера и артистов (среди которых обладатель актерского диплома был не отличим от любителей). По сюжету пьесы депутат «Единой России» сначала парится в бане с проститутками, а потом братается с милиционером и гастарбайтером: спектакль задумывался, видимо, как острая политическая сатира, но на деле оказался беззубым капустником.

Пермско-петербургский марафон завершился единственным мероприятием музыкальной программы – прошедшим в Большом зале Филармонии исполнением сюиты Владимира Мартынова «Дети Выдры» на тексты Велимира Хлебникова. Коллаборация главного российского композитора-минималиста и планетарно известных звезд world music, тувинской группы «Хуун-Хуур-Ту» – детище московского продюсера Александра Чепарухина, идеолога проекта «Сделано в Перми», в рамках которого именитые музыканты различных стилей и направлений встречаются на берегах Камы, репетируют и здесь же выпускают мировую премьеру. Помещенная в новый топографический контекст, музыка Владимира Мартынова, впрочем, не сообщила ничего принципиально нового об ее авторе – «Дети Выдры» спекулируют на находках мартыновской «Ночи в Галиции» на тексты того же Хлебникова (1996) и «Смерти дикого воина» на тексты Хармса (2005). То есть новым этот проект стал лишь для жителей Перми, возможно, не слишком хорошо знакомых с контекстом творчества композитора.

Как можно было предположить изначально, в сухом остатке петербургских «Дней пермской культуры» оказались первоклассные выставки. Что, впрочем, понятно: за визуальные искусства в Перми отвечает лично Марат Гельман. И дело тут не только в том, что кураторство одного из главных застрельщиков постсоветского арт-процесса не могло привести к иным, кроме как перфектным, результатам. Всё дело в самой природе устройства так называемой «пермской культурной революции». В некогда закрытом городе, значительную часть жителей которого составляла техническая интеллигенция и ссыльные вольнодумцы, никогда, понятное дело, не водилось актуального искусства. Руководство области не поскупилось, пригласив исправить ситуацию лучших московских экспертов, которые занялись экспортом в Пермь всего лучшего, что есть, по их мнению, в обеих столицах и на Западе. Понятно, что подобные операции эргономичнее всего производить с изобразительным искусством. С ним ведь как: нашел площадку, привез, распаковал, повесил – и всем хорошо. Публика ходит, смотрит, просвещается, организаторам идут дивиденды. С музыкой и театром сложнее – даже не потому, что это заведомо убыточные отрасли. Просто они – искусства, как сказали бы англичане, time-based. То есть развивающиеся во времени – нужном не только для того, чтобы эти искусства представлять. Но и для того, чтобы они в новой для себя топографии встали на ноги и расправили плечи.

И последнее. Петербургская арт-критика не поскупилась на щедрые авансы пермякам: газеты, журналы и электронные СМИ пестрели слоганами вроде «Петербург уступает Перми», «Пермь покажет Петербургу, что такое актуальное искусство», «Урал покажет Питеру, как бороться со стереотипами». Договорились до того, что «культурная столица отдает свое звание без боя». В каком-то смысле опыт пермяков действительно мог бы стать образцом для подражания. Коллеги с берегов Камы не побоялись отдать бюджетные деньги культуртрегерам. Отчего бы не попробовать провести такой же эксперимент на берегах Невы? Ведь не придется приглашать варягов ни из Москвы, ни с Запада. Просто дайте помещение и финансовый карт-бланш Русскому инженерному театру «АХЕ» – лидеры петербургского театрального авангарда наверняка придумают что-нибудь поинтереснее поделок «Сцены-Молот» или китча Бориса Мильграма. Просто помогите бюджетом eNsemble Бориса Филановского – и главные в России эксперты по современной музыке предложат петербургской публике что-нибудь посвежей, чем пресловутые «Дети Выдры». И в Филармонии, поверьте, будет – о чудо! – аншлаг.

Дмитрий Ренанский
«Фонтанка.ру»

Фото любезно предоставлены пиар-агентством «Пружина».