По мотивам одной смерти (фото)

Сегодня вечером в рамках фестиваля «Балтийский дом» будет показан в полном смысле политический спектакль «Час восемнадцать» – такой, каких в России не показывают. 16 ноября 2009 года адвоката Сергея Магнитского заперли в ледяной камере Матросской Тишины, связанным, на полу. Через один час и восемнадцать минут он умер – по официальным данным, от сердечной недостаточности.

Спектакль появился в апреле в московском «Театре.doc», который был создан в 2002 году драматургами Михаилом Угаровым и Еленой Греминой, и имеет репутацию театра социальных проблем. Тут работают, по большей части, с официальными документами и прямой речью героев – неблагополучных подростков, зэков, создателей телевизионных ток-шоу, столичных темнокожих студентов. В спектакле «Час восемнадцать» тоже звучит прямая речь. Актер играющий следователя Сильченко, который отказал Магнитскому в медицинском обследовании, замечает демонстративно, что тюрьма – не санаторий, хотя из дальнейшего его текста можно понять: окажись адвокат посговорчивей, посодействуй следствию, условия могли быть и сносными.

37-летний Сергей Магнитский защищал интересы Hermitage Capital Management - одного из крупнейших зарубежных инвестфондов на российском рынке. И был арестован в ноябре 2008 года. Его обвинили в участии в схеме уклонения фонда от уплаты налогов, заключение под стражу мотивировали тем, что подследственный имеет открытую британскую визу и может скрыться. Однако компания Hermitage Capital и адвокаты Магнитского заявили, что незадолго до ареста Сергей Магнитский выступил с заявлением, доказывающим участие налоговой службы и московский милиции в хищении бюджетных средств в размере 5,4 млрд.руб. Средства были переведены на счета частных компаний под видом возврата налогов, будто бы переплаченных организациями, подчиняющимися Hermitage Capital, и исчезли. Мошенники воспользовались документами Hermitage Capital, создав три подведомственные фонду компании, а впоследствии упразднив их.

В спектакле об этом не говорится ни слова. Там рассказывается о том, как врач «Матросской тишины» Александра Граусс вместо того, чтобы оказать помощь Сергею Магнитскому, прописала ему «группу усиления»: восемь охранников сначала связали его, а потом бросили в ледяной камере на полу. Доктор Граусс явилась спустя час восемнадцать, дабы зафиксировать смерть. Актриса от ее лица произносит: «Долг аттестованного врача - разоблачать симулянтов. Отчего у него раньше не болело, а тут сразу заболело? Я ему прямо сказала — вот когда выйдете на волю, то и будете лечиться. Вы в тюрьме».

Другим нелюдям со сцены задают вопросы. «Вы коллекционировали фантики в детстве? Вас в детстве возили на море? А можете вы продолжить дразнилку?» В ответ звучит: «Хотите спросить, человек ли я? Так бы и спросили. Нет, я не человек. Судьи в судебном процессе людьми не считаются». Фамилия судьи в спектакле тоже звучит – Криворучко. Он во время суда отказал Сергею Магнитскому в стакане воды, когда у того случился желудочный спазм.

«Час восемнадцать» - первый случай, когда «Театр.doc» выступает не беспристрастным констататором, а настоящим судьей. Это суд гражданской и человеческой совести, которую подобные спектакли, кабы они возникали в нашей стране, должны были бы пробуждать в зрителях. Но они вряд ли возникнут. А ответ, почему этот единственный акт театрального неповиновения до сих не пресечен, - прост: помещение «Театра.doc» - крошечный подвал с залом на 50 стульев.

Разговор об уникальном в своем роде спектакле мы продолжили с основателем и художественным руководителем «Театра.doc» Михаилом Угаровым.

- Прямая речь в спектакле «Час восемнадцать» - подлинная?

- Отчасти. Все эти люди отказывались давать нам интервью категорически. Тогда мы взяли доклад Общественной наблюдательной комиссии по г. Москве, где ответы этих людей приводятся. А комиссия же не государственная. Поэтому ответы очень свободные. Не канцелярские. Где материала не хватало, искали другие источники. Например, есть потрясающий сайт тюремных врачей России http://lepila.tyurem.net/. Как они там проклинают Магнитского! Как жалеют себя – бедные врачи, попали в западню из-за этого урода. Вот оттуда мы целые куски вынули. Так что спектакль по сути своей документальный, но у него недокументальный ход. Там есть, например, такой сюжет: человек просит кипяток у судьи, судья кипятку не дает, потом судья попадает на тот свет, просит кипятку, но у него не оказывается кружки, и его обваривают кипятком. Такая притча получается. В этой нашей безнаказанности очень трудно жить, поэтому мы отступили от принятой в «Театре.doc» ноль-позиции.

- Сама история создания спектакля какова?

- Когда случилась эта трагедия, по поводу которой я, разумеется, прочитал все, что можно было, на «Эхо Москвы» пришел Дмитрий Муратов, главный редактор «Новой газеты», и сказал в эфире: «Вот бы «Театр.doc» поставил спектакль об этом». Я тут же позвонил Муратову, он тут же с нами встретился и выложил копии всех документов.

- Какие это были документы?

- Дневники самого Сергея Магнитского, все его жалобы. А дальше Муратов нас свел с матерью Сергея, Натальей Николаевной Магнитской, и она нам дала копии его писем домой и копии писем тете, сестре матери. Так что «Новая газета» фактически наш партнер по этому спектаклю. Их юрист проработал систему защиты на тот случай, если на нас наедут.

- Не наезжали пока?

- Нет. Хотя написали про этот спектакль все – я даже давал интервью арабскому телеканалу «Аль-Джазира», даже там про спектакль «Час восемнадцать» делали сюжет. А ведь в спектакле называются фамилии конкретных людей, они при желании вполне могли бы подать на нас в суд. Но понятно, что системе это невыгодно. Им вообще не нужен лишний шум, они ждут, пока имя Магнитского все забудут.

- А ваша цель, разумеется, не дать это имя забыть.

- Конечно. Мы сейчас ждем окончания следствия по делу Магнитского. И по его результатам сделаем вторую часть спектакля. Первая ведь у нас очень короткая – меньше часа идет.

- Но вы до окончания следствия высказываете со сцены частное мнение насчет смерти Сергея Магнитского, так?

- Да. Мы считаем, что это было убийство. Непреднамеренное. Они, конечно, не хотели убивать и довольно сильно лоханулись. Дело в том, что, когда его сажали, то, конечно, хотели просто напугать. И были уверены, что он испугается и отступит, замолчит. В этом и драматизм истории. Там, наверху, рассчитывали, что Магнитский умный и все поймет, а он оказался простым, честным героем. Они его прессуют, а он не отступает. Он, прямо как Антигона, на своем стоял. Конечно, он верил, что выйдет и добьется правды. Он все время писал об этом в письмах. Есть одно замечательно письмо, которое у нас в спектакле звучит. Там Магнитский пишет, что взял в тюремной библиотеке «Гамлета», а там вырвана страница с монологом «Быть или не быть». И вот он спрашивает, если дома «Гамлет» - «хочу прочесть сразу, как вернусь». Вот такой уровень метафоричности.

- Как сейчас живет этот спектакль?

- Этот спектакль вышел в апреле 2010 года и идет примерно два раза в месяц, потому что там довольно много участников – 9 человек довольно трудно собрать вместе. Билеты мы на него сознательно не продаем, зрители приходят по записи. Сейчас уже на четыре месяца вперед нет мест – я не могу пригласить на спектакль ни друзей, ни родных. Меня, честно говоря, поражает такой зрительский интерес. Люди ведь понимают, что тут не веселуха никакая, не шуточки, что они не отдохнут в этот вечер, но они все равно идут – хотят узнать подробности, поговорить о них.

- В каком смысле – поговорить?

- Мы каждый раз после спектакля устраиваем дискуссию. И здесь, в Петербурге, будем устраивать. Модератором здесь будет Юлий Рыбаков. Кстати, перед поездкой в ваш город я встречался с Валерием Борщовым, председателем Общественной наблюдательной комиссии, членом Совета Общероссийского правозащитного движения «За права человека» и автор законопроекта «Общественный контроль за соблюдением прав человека в местах принудительного содержания». Просил его рассказать о ситуации в петербургских тюрьмах. Он рассказал мне, что знаменитые петербургские «Кресты», например, не могут быть отремонтированы до такой степени, чтобы в них полностью соблюдались права человека, и потому подлежат закрытию. То же самое он сказал про СИЗО на Арсенальной, 11. Словом, регион, как сказал Борщов, неблагополучный. Я его спросил: «Хуже Москвы, что ли?» «Нет, конечно», - ответил он.

- Совершенно очевидно, что случай Магнитского – не единичный. И проблема прав человека актуальна не только для пенитенциарной системы. Собираетесь ли вы в своем театре продолжать поднимать остросоциальные проблемы российской действительности?

- Собираемся. Вот сейчас мы работаем над документальным спектаклем о независимых профсоюзах. Это очень опасная тема. Речь не о ручных, а о настоящих профсоюзах. Этой темы правительство очень боится. Вот буквально завтра мы будем брать интервью у одного из профсоюзных лидеров, который находится здесь, у вас, в Питере. А другой уже сидит в лагере в Якутии – ему подбросили наркотики. Сейчас мы уже получили согласие лагерного начальства на интервью с ним, и намерены отправить одного из наших молодых сотрудников. В Москве тоже есть пара героев. Это очень опасная тема, но мы за нее взялись и намерены повести серьезный, острый разговор.

Жанна Зарецкая,
«Фонтанка.ру»
Фото: ВВС, «Театр.doc»

Справка «Фонтанки»

По официальным данным, в 2008 году в следственных изоляторах умерло от заболеваний 276 человек, содержавшихся под стражей, в 2009 году - 233. Смерть юриста Hermitage Capital Сергея Магнитского в СИЗО «Матросская тишина» имела столь широкий резонанс, что повлекла за собой ряд значительных для российской пенитенциарной системы событий. По факту смерти Магнитского было возбуждено уголовное дело о неоказании помощи больному и халатности - его ведет следственная комиссия при прокуратуре РФ. В декабре 2009 года указом президента было уволено 20 руководящих сотрудников Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН). Однако никто из чинов, фигурирующих в деле Магнитского, наказан не был и не наказан до сих пор. В середине августа 2010 года нынешний директор ФСИН Александр Реймер сообщил о начале эксперимента по реформе тюремной медицины: в двух регионах – Санкт-Петербурге и Ленинградской области и Тверской области - врачей казенных домов, вывели из подчинения начальникам учреждений и напрямую подчинили медицинскому управлению ФСИН. В середине сентября 2010 года президент Дмитрий Медведев внес в Госдуму проект закона, разрешающего освобождать из-под стражи обвиняемых и подозреваемых при наличии у них тяжелых заболеваний - перечень тяжелых заболеваний, препятствующих содержанию под стражей, порядок медосвидетельствования и форма заключения, согласно проекту, утверждаются правительством. Между тем, российские правозащитники и общественные деятели обратились к руководству США и стран Евросоюза с просьбой запретить въезд в указанные государства чиновникам, причастным к смерти юриста фонда Hermitage Capital Сергея Магнитского. 27 сентября министр иностранных дел Великобритании Уильям Хейг заявил, что рассматривает возможность введении визовых санкций в отношении чиновников, причастных к смерти Сергея Магнитского. Министр иностранных дел Польши Радослав Сикорски по этому поводу заявил, что «противозаконные действия и нарушения прав человека не могут быть проигнорированы международным сообществом». А Конгресс США приступил к разработке соответствующего законопроекта: в список российских чиновников, которым грозит запрет на въезд в США, попали 60 человек из МВД, ФСБ, Федеральной налоговой службы, ФСИН и Генпрокуратуры. Российский МИД выразил недоумение по поводу этой инициативы. «Она не только диссонирует с нынешним уровнем взаимодействия между нашими странами, навевая ассоциации с временами Холодной войны, но и выходит за рамки элементарных норм приличия», – говорилось в заявлении ведомства, распространенном в пятницу, 1 октября. Поведение конгрессменов МИД назвал «недостойным».