Андрей Вознесенский: "Я тебя никогда не забуду"

“Я тебя никогда не забуду, я тебя никогда не увижу», - эти слова знакомы представителям нескольких поколений и настолько прочно вошли в наше сознание, что некоторые даже и не вспоминают, что это - строка из стихотворения Андрея Вознесенского «Сага». 1 июня поэта и прозаика не стало. Он скончался на 78-м году жизни после продолжительной болезни.

“Я тебя никогда не забуду, я тебя никогда не увижу», - эти слова знакомы представителям нескольких поколений и настолько прочно вошли в наше сознание, что некоторые даже и не вспоминают, что это - строка из стихотворения Андрея Вознесенского «Сага». 1 июня поэта и прозаика не стало. Он скончался на 78-м году жизни после продолжительной болезни. Вознесенский был одним из самых ярких русских поэтов-шестидесятников. Знакомые с ним лично вспоминают о его сверхъестественной чуткости, ценители творчества отмечают скромность, которой он был наделен, а также серьезное отношение к аудитории.

«Как исполнитель собственных стихов он производил сильнейшее впечатление», - вспоминает историк Лев Лурье, которому лично с поэтом беседовать не доводилось. По его мнению, Вознесенский относится к «ярким представителям московской эстрадной поэзии», наряду с Робертом Рождественским и Евгением Евтушенко. Написанное им, как полагает Лурье, скорее, не поэзия, а нечто, похожее на авторскую песню.

«Он писал стихи в подцензурных условиях, и ему приходилось идти на компромиссы с властью, что приводило к тому, что его переставали читать, в результате чего он стал неконкурентоспособным. Хотя человек он безумно талантливый и его, конечно, очень жаль», - отметил историк.

Впрочем, вынужденная лояльность Вознесенского приносила и свои «плоды свободы». Например, легендарный «Аквариум» отчасти обязан своим существованием именно Вознесенскому, де-факто подарившему музыкантам путевку в жизнь, «пробив» коллективу первую пластинку, которую советские номенклатурщики категорически отказывались пропускать.

«Мы с ним просто общались. Он нам пробил нашу первую пластинку, когда ее выпускать было нельзя. Он пришел и добился, чтобы ее выпустили. “Аквариум” ему многим обязан», - признался Борис Гребенщиков в разговоре с корреспондентом «Фонтанки».

“Я его знал именно как человека, человека сверхъестественной чуткости, чуткости к движению времени, чуткости к движениям тайных потоков вселенной, чуткости к людям. Он относится к той редкой категории настоящих людей, о которых в книгах пишут, - рассказал музыкант. - Ему не нужно было выделяться, потому что он уже был на голову выше большинства, но старался этого не показывать. Это не скромность, это естественно. Люди хотят жить в мире с другими людьми, а если ты немножко другой породы - это сложно. Он был немножко другой породы. Настоящий поэт чуток к тому, о чем люди, как правило, даже не знают. Когда время движется, мы этого не замечаем, а он чувствовал. Он чувствовал все перемены, которые влечет время, а мы этого не замечаем. Он обращал внимание на движение вселенной. Движение вселенной — это... не опаздывание на автобус и не расталкивание локтями в транспорте, чтобы протиснуться внутрь. На деловой язык не перевести. Это то, как движется вечность...”

Однако оценивать творчество Вознесенского Гребенщиков не рискнул, напомнив лишь, что «французы называли его одним из величайших поэтов нашей эпохи”.

“Я его стихи знал с первого-второго класса, поэтому, вероятно, они на меня влияли, но оценить насколько я не могу, потому что я их знал с раннего детства (довольно рано начал читать). Когда его книги выходили, я учился в пятом классе и помню, что был ими весьма поражен”, - отметил БГ.

Светлым поэтом, заряженным хрустальной энергетикой» назвал Вознесенского в интерьвю «Росбалту» известный писатель Михаил Веллер. Лучшие стихи Вознесенского, по мнению прозаика, «вошли в сокровищницу, в уникальную шкатулку русской и советской поэзии».

«Хрущевская оттепель – время после ХХ съезда – была оттепелью, как назвал ее впервые Илья Эренбург, не только в политической жизни, но и во всех сферах жизни вообще, — подчеркнул Веллер. — И в литературе едва ли не в первую очередь. И вот, молодой Андрей Вознесенский в поэзии взломал лед. То, что он писал, было неожиданно, непривычно, было ни на что не похоже и было заряжено какой-то хрустальной светлой энергетикой. На него мгновенно стали писать массу пародий, потому что пародии писать на него было легко. Он был характерен, он был уникален. Такого, как он, не было. Он узнавался с первых же двух строк».

Представители молодого поколения петербургских поэтов ставят Вознесенского в пример, отмечая, что он один из немногих поэтов, серьезно относящихся к творчеству. Президент арт-клуба «Болт» Артем Кулагин чувствует в стихах поэта «бескорыстную внутреннюю работу, которая им велась». Говоря о скромности Вознесенского, он привел в пример эфир, во время которого поэта попросили продекламировать перед публикой 5-6 стихов, на что Вознесенский с присущей ему скромностью заметил: «Я, дай Бог, одно-два найду, которые я смогу прочитать широкой аудитории».

«Он заслужил право называться поэтом. К сожалению, сегодня большинство авторов, прикрываясь ширмой постмодернизма, дешевого эпатажа, пренебрежительно и несерьезно относятся как к своему читателю, так и к творчеству. Многие, стараясь эпатировать публику, поднимают ряд неприятных тем, что выливается в некий негативный симбиоз», - раскритиковал современников молодой поэт.

Андрей Вознесенский родился 12 мая 1933 года в Москве. В 14 лет послал свои стихи Борису Пастернаку и получил от него приглашение в гости. Это событие определило жизнь Вознесенского, позднее отмечавшего, что Пастернак оказал на него "исключительное влияние как поэт и как человек".

В 1957 году он окончил Московский архитектурный институт и отметил это событие стихами: "Прощай, архитектура! Пылайте широко коровники в амурах, сортиры в рококо!.."
Вознесенский начал публиковаться с 1958 года. Первым же опубликованным сборником, "Мозаика", вышедшим в 1960 году, Вознесенский навлек критику властей и обвинения в "антисоветчине". Официальные критики ругали поэта.

В 1960-е годы Вознесенский выступал со своими стихами в Париже, в Мюнхене. Совершил поездки в Италию, Францию и другие страны. Впечатления от этих путешествий стали строками его стихов.

В 1963 году на встрече с интеллигенцией в Кремле Хрущев подверг поэта резкой критике и в запале кричал ему: "Забирайте ваш паспорт и убирайтесь вон, господин Вознесенский!" Однако, несмотря на опалу, его стихи продолжали издаваться большими тиражами.

В 1964 году был опубликован сборник "Антимиры", по которому в 1965-м в театре на Таганке был поставлен спектакль. Эта постановка пользовалась огромной популярностью среди московской публики на фоне большого интереса к поэзии, пришедшегося на 60-е годы XX века. Всего Вознесенский выпустил более 40 стихотворных сборников, в том числе "Взгляд", "Тень звука" и "На виртуальном ветру".

В начале 70-х, когда в СССР «закрутились гайки», Вознесенский опубликовал свое знаменитое стихотворение в «Новом мире»: «Умеют хором журавли, но лебедь не умеет хором. О чем ты плачешь на ветру, мой серый, белому Владимиру? Я этих слов не разберу. Я деградирую». А кончались эти стихи так: «Но верю, что моя родня – 2615 поэтов нашей федерации — стихи напишут за меня. Они не знают деградации».

Позднее, в 70-е годы, Вознесенский стал публиковаться более-менее открыто и в 1978 году даже был награжден Государственной премией СССР за сборник "Витражных дел мастер".
На стихи Вознесенского режиссер Юрий Любимов поставил в театре на Таганке спектакль "Антимиры", композитор Алексей Рыбников создал рок-оперу "Юнона и Авось", а Марк Захаров поставил ее на сцене Ленкома.

Александра Гармажапова,
Фонтанка.ру