Правосудие на экспорт (фото)

По самым приблизительным подсчетам, в фашистских лагерях погибли две трети советских пленных, в советских лагерях - лишь треть немецких солдат и офицеров. Отечественная система правосудия в отношении врагов была не в пример гуманней германской. В распоряжение «Тайного Советника» попали личные дела трех военнопленных. Их разбирали в Ленинграде в 1949 году. Такой гуманности могли бы позавидовать не только многие советские арестанты той поры, но и подозреваемые и обвиняемые нашего времени.

«Занимался зверствами и злодеяниями»

Карл Пауль Рихштайгер был взят в плен 9 мая 1945 года. По данным личного дела, он родился в 1915 году в саксонском городе Меране. Отучился 8 классов в городской школе, затем еще три года в профессиональной. Семью он так и не завел, в партию не вступил. В 1936 году Карл Пауль ушел в армию, а с 1939 года состоял в жандармских войсках и к концу войны дослужился до звания оберфельдфебеля и трех железных крестов. После взятия в плен и до 1949 года он содержался в лагере для военнопленных, но в июле был направлен в тюрьму в Ленинградской области, так как началось рассмотрение его уголовного дела.

Обвиняли Рихштайгера в том, что он в 1943 году «занимался зверствами и злодеяниями над ни в чем не повинными советскими гражданами, сидевшими у него в тюрьме». Немца узнали по фотографии три женщины – гражданки Корсуновская, Титова и Жукова, которые в конце 1943-го были на оккупированной фашистами территории под Гатчиной. Они сообщили, что их арестовали и посадили в тюрьму, где начальником был тот самый обладатель трех крестов Карл Пауль. Как именно немец издевался над заключенными, в документах не сказано. Зато подробно описано, как бывший враг был оправдан.

Не доверяя показаниям женщин, оперативники устроили им очную ставку с Рихштайгером. При встрече пленный категорически отрицал свою вину и уверял, что, в «Гатчине он никогда не был, и тот период, о котором говорят свидетели, он находился в жандармском взводе 24-й пехотной дивизии, выполняя там работу регулировщика автотранспорта на дороге и одновременно неся охрану штаба дивизии». А происходило это все в поселке Саблино, чему есть свидетели. 24 августа 1949 года следователи не поленились вместе с пленным отправиться на поиск свидетелей, которые могли бы доказать его невиновность. Двое местных жителей действительно узнали фашиста и подтвердили, что с апреля 1943 по январь 1944 года видели его в поселке. В результате женщинам пришлось отказаться от своих показаний. Дело сдали в архив, Рихштайгера отправили обратно в лагерь. Тюрьмы оберфельдфебель избежал. Остался в лагере, где условия были значительно мягче. А в 1956 – 1957 годах всех военнопленных, как известно, и вовсе распустили по домам, хотя собирались держать по 25 лет.

«Неправильные методы следствия»

Примерно в то же время, что и дело Рихштайгера, военный трибунал войск МВД Ленинградской области рассматривал дела еще двух его соотечественников. И так же проявлял чудеса терпимости к пленным. Не иначе, как гуманное правосудие шло на экспорт для демонстрации прогрессивности советской системы. Ради этого даже можно было подзабыть о том, что четыре года вытворяли немцы.

27 апреля 1947 года председательствующий по делу в военном трибунале майор юстиции Козырев подписал совершенно секретный приговор 26-летнему бывшему обер-ефрейтору бывшей немецкой армии Гюнтеру Рихарду Зайделю. Его также взяли в плен после капитуляции Германии. Для него война закончилась в деревне Рая в Латвии. Уже в мирное время следователи выяснили, что в июле – августе 1943 года немец охранял лагерь советских военнопленных в районе города Киль, где «чинил зверства и злодеяния над бойцами Советской Армии»… «В начале августа 1943 года Зайдель совместно с группой солдат, охранявших лагерь, избил палками ни в чем не повинных 10 бойцов, военнопленных Советской Армии, нанеся каждому по 10-15 ударов, а затем избитые были заключены в карцер». Спустя несколько дней Зайдель снова избил двух советских солдат. Военный трибунал приговорил его к 25 годам лишения свободы. Однако Гюнтер подал кассационную жалобу. И 10 мая приговор кардинально пересмотрели.

Суд учел противоречия в словах свидетелей – других военнопленных, которым Зайдель рассказывал о своих подвигах в лагере. А также было принято во внимание, что немец отказался от своих показаний, «утверждая при этом, что он первоначально признался в несовершенных преступлениях в результате применения неправильных методов следствия». В наши дни на эти самые «неправильные методы» жалуется едва ли не каждый второй подследственный, но российское правосудие подобные жалобы в подавляющем большинстве случаев игнорирует. А в те суровые годы сталинская «репрессивная система» отправила дело Зайделя на доследование, Гюнтера вернули в лагерь, а потом и вовсе отпустили на свободу в Германию с чистой совестью.

Особых поручений не выполнял

А 14 июня того же 1949 года трибунал занимался историей члена фашистской партии, офицера особых поручений Герберта Ганса Мальтитца. Советских граждан в то время могли посадить по анонимному доносу или добыть нужные показания «в результате применения неправильных методов следствия». Немцев почему-то слушали и верили им. Герберта Ганса, также взятого в плен 9 мая 1945 года, обвиняли в подрывной работе против СССР: «получая разведывательные данные… с помощью пеленгации и радиоперехвата обрабатывал таковые; на основании полученных разведданных составлял общие сводки по отделу «I-Ц»; вел обработку протоколов допросов военнопленных Советской Армии, по которым составлял соответствующие обзоры». Это было записано со слов самого Мальтитца.

Но и он во время судебного заседания от данных ранее показаний отказался. «Не отрицая своей службы в отделах «I-Ц», заверил трибунал, что лишь получал информацию от разведчиков и передавал начальству, «вся его служба только в этом и заключалась, никаких сводок и обзоров не составлял…» А все свои прежние слова офицер списал на неправильность перевода.

В результате советское следствие, с легкостью ставившее своих граждан к стенке и отправлявшее их в лагеря, фашисту поверило на слово. И в скором времени он также оказался на свободе.

Тем временем «фашистов-шпионов» на фронт не пустили

Еще два личных дела, которые удалось посмотреть, - уже советских заключенных. Они разительно отличаются от папок немецких пленных. Нашим людям приговоры вынесли краткие, без снятия показаний, допросов свидетелей и следственных изысканий.

Ленинградца Владимира Орлова арестовали в 1936 году. Рабочего завода «Октябрь» осудили по политической 58-й статье за контрреволюционную деятельность – за участие в садистско-шпионской группе. Ему дали 8 лет с конфискацией. Срок Орлов отбывал в особых технических и конструкторских бюро. Получал премии и благодарности. Жену выслали в поселок под городом Кустанай, отец и брат погибли на фронте, сестра погибла во время бомбежки в осажденном городе.

Осталась только мать, которой заключенный высылал свои премиальные деньги. Уже 29 июня 1941 года Орлов и сам просил отправить его в армию или использовать на обычном заводе. В своем заявлении писал, что показания на следствии давал «под давлением физических методов воздействия», а допрашивавший его следователь был вскоре сам осужден за «вымогательство подписей» обвиняемых. Но его дело разбирать никто не стал. На фронт инженера не пустили. А вместо того в соответствии с директивами НКВД и прокурора СССР его заключение автоматически продлили еще на два года. Заключение об освобождении было подписано лишь в августе 1946 года.

Схожая судьба у ярославца Ивана Готовкина. До ареста был директором завода, а потом его обвинили по той же 58-й статье за троцкистскую деятельность и также дали 8 лет лагерей. «Я никак не мог быть политическим преступником, так как настоящую счастливую жизнь мне дала советская власть, а также отец и мать, по 50 лет проработавшие на одной фабрике…», - уверял Иван Федорович в своем письме в президиум Верховного совета в 1943 году.

Сидя в колонии в Свердловской области, он рассказывал кому-то из этого далекого президиума, что был участником двух войн (гражданской и Первой мировой - «империалистической») и просил сделать его участником еще и Великой Отечественной. Не сделали. Как и Орлову, ему наказание продлили без суда и следствия, а отпустили только в 1946-м.

Елена Михина, материал также читайте в свежем номере газеты «Ваш тайный советник» от 10 мая 2010 года.