Выставка Георга Кольбе: Непреднамеренная эротика (фото)

В Эрмитаже открылась выставка «Рисунков голубой тушью» Георга Кольбе. Двадцать больших графических листов: на них пером и пятнами туши – женские тела. Обнаженные.

Немецкий художник Георг Кольбе (1877-1947) учился на живописца, а академического образования в области скульптуры не получил. Но зато обкатал свой талант в ведущих художественных центрах Европы – от Мюнхена до Парижа и Рима, был знаком с важными фигурами искусства рубежа веков – от известного символиста Макса Клингера до главного французского скульптора Огюста Родена и влиятельного берлинского маршана (торговца произведениями искусства) Пауля Кассирера. А жил в самом средоточии искусства Германии – в Берлине.

В 35 лет Кольбе достиг признания: его бронзовую статую «Танцующая» купила берлинская Национальная галерея, крупнейший музей страны, – купила даже несмотря на то, что сам кайзер был против этого приобретения. Самоучка взмостился над академическими столпами. В течение всей первой половины ХХ века Кольбе так и оставался на олимпе нового искусства, получал заказы, звания, награды. Он прошел Первую мировую войну, не потеряв рассудка в газовых атаках. В 1918 году избрался профессором Берлинской академии искусств, а еще через год был принят в Прусскую академию. Видел кровавые бунты, но, как говорится, «в творчестве не отразил».

Искусство Кольбе оставалось востребованным, несмотря ни на какие перевороты и революции, потому что его главным предметом были не текучие социальные реалии, а идеализированное обнаженное тело. Ранние женские образы юных и хрупких балерин, наяд, нимф полны движения и точно выражают самую суть искусства модерна – стремление к свободе и естественности.

В начале 1920-х Кольбе ненадолго обращается к опыту экспрессионистов: натуралистические формы сменились геометрическими, энергия ушла внутрь и сконцентрировалась. Но уже в середине десятилетия он отказался от стилизации и стал трактовать атлетические тела – сначала женские, а в 1930-х мужские. Движение сменилось величавым спокойствием. Что вполне вписывалось в нацистскую эстетику. Кольбе не хотел становиться лицом этой пропаганды, но и от выставок не хотел отказываться. Национал-социалисты демонтировали и уничтожили несколько его памятников, но сам художник продолжал занимать видные посты, даже несмотря на отказ выполнить портрет Гитлера.

В голодном 1920 году Кольбе педантично высчитал, что цены на предметы искусства упали в восемь раз, так что – в отсутствие заказов и при сильном подорожании бронзы – временно перестал заниматься скульптурой, лишь дорабатывая и переделывая прежние работы. Эрмитажная экспозиция – двадцать больших графических листов 1920-1921 годов, времени вынужденного простоя Кольбе. На них стальным пером и пятнами серо-голубой или коричневой разведенной туши написаны женские тела. Понятное дело, обнаженные. Одно тело опустилось на колени, расставив ноги и наклонившись в сторону, другое присело на корточки, отставив руку и вывернув ступню, третье спрятало голову между коленей. Все позы неестественные, сочиненные художником, оставаться в таких положениях можно лишь несколько мгновений, и эта очевидная неустойчивость наполняет, на первый взгляд, статичные, изображения внутренним движением. На некоторых рисунках модели словно просят художника поторопиться: дескать, нога затекла, рука устала, шея болит – лицо едва намечено, но явно обращено к автору.

Кольбе идет по стопам Родена (два эскиза которого тоже есть на выставке – для сравнения) в стремлении поймать и передать момент раскрепощенности человеческого тела. Но если Роден фиксировал непроизвольные, едва уловимые движения, сохраняя общее впечатление спокойного, расслабленного тела: сидит так сидит, лежит так лежит, разве что плечом поводит, – то у Кольбе тела никак не могут найти покоя.

Это не наброски, не эскизы к скульптурам, а самостоятельные рисунки: отлитыми в бронзе такие выверты трудно себе представить без смеха, а на бумаге они смотрятся вполне гармонично. Зато провокационность поз моделей сообщает рисункам отчетливый эротизм. А там, где моделей становится двое, их тесно сплетенные тела неизбежно прочитываются как любовная прелюдия. Так уж получилось, хотя Кольбе рисовал ню исключительно ради уравновешенной композиции и движения. Ради всех этих ног, рук, бедер, грудей, волос, света и линий. Вот ведь и Дега когда-то говорил, что для него танцовщицы просто изящные движущиеся механизмы.

Ольга Лузина
Фонтанка.ру