В «деле УБЭП» милиционеров не осталось

Октябрьский суд поставил точку в уголовном деле, в рамках которого был проведен обыск в кабинете начальника питерского УБЭП Сергея Стороженко. Бизнесмен Павел Мосин и его водитель Матвей Игнатьев признаны покушавшимися на мошенничество. «Милицейская составляющая» из дела при этом пропала.

Одно из самых резонансных «милицейских» уголовных дел завершилось сегодня в Октябрьском районном суде Петербурга. Бизнесмен Павел Мосин и его водитель Матвей Игнатьев признаны покушавшимися на мошенничество, причём Мосин приговорён к серьёзному наказанию — к 4 годам и 3 месяцам лишения свободы. При этом «милицейская» составляющая из дела пропала, хотя особый резонанс оно вызвало после обыска, проведённого в служебном кабинете начальника питерского УБЭП Сергея Стороженко.

УБЭП за барными стойками

Весной прошлого года на производственную площадку ООО «НБМ-про» (производит мебель для кафе) пришли с проверкой сотрудники 10-й ОРЧ (УБЭП). Проверка носила исключительно легальный характер, что позже косвенно подтвердил Дзержинский суд, который по её результатам выписал ООО «НБМ-про» административный штраф в размере 4000 рублей: у фирмы не оказалось какой-то лицензии, связанной с требованиями противопожарной безопасности. Во время проверки милиционеры вывезли партию уже готовой продукции на спецстоянку.

Стоимость вывезенного владелец бизнеса Дмитрий Бондаренко оценил в 700 000 рублей. Примерно в то же время к Бондаренко (как он потом рассказывал правоохранительным органам) обратились Павел Мосин и Матвей Игнатьев с подкупающим своей новизной предложением: вернуть изъятое, а заодно обеспечить себе спокойную работу в будущем можно всего за 60 000 евро наличными.

34-летний на тот момент Павел Мосин значился соучредителем охранного предприятия «Селект» и начальником управления некой общественной организации с пафосным названием «Комитет по борьбе с организованной преступностью и коррупцией». Кроме того, некоторые милиционеры представляли его друг другу как племянника высокопоставленного милицейского чиновника из Департамента собственной безопасности МВД России. Про 29-летнего Матвея Игнатьева известно, что он работал таксистом в сертоловском ООО «Алина» и исполнял обязанности личного водителя Павла Мосина.

Дмитрий Бондаренко воспринял ситуацию серьёзно. Во-первых, озвученная сумма для его небольшого бизнеса являлась масштабной. Во-вторых, Павел Мосин, представлявшийся «Александром Ивановичем», ссылался на столь уважаемых персон, как начальник питерского УБЭП Сергей Стороженко и начальник 2-го отдела 10-й ОРЧ Андрей Хамин.

Причём разговор строился следующим образом: либо Дмитрий Бондаренко платит и продолжает спокойно развивать свой бизнес в дальнейшем, либо не платит. Но тогда перспективы дальнейшего бизнеса становятся сомнительными. Вывезенная на спецстоянку партия готовой продукции казалась наглядным тому подтверждением.

Не сталкивавшийся раньше с такими делами владелец «НБМ-про» обратился в ФСБ.

Господа офицеры, пройдемте...

После этого случилось невероятное. В полдень 1 апреля 2008 года во время ежедневного совещания в кабинет начальника УБЭП Сергея Стороженко пришли сотрудники ФСБ во главе со следователем Следственного комитета, предъявившим постановление на обыск. Присутствовавших в кабинете шефа практически всех руководителей управления корректно попросили разойтись по своим рабочим местам, а в кабинете главного борца с экономическими преступлениями нашего региона начался обыск. Который потом перешёл в кабинет Андрея Хамина, а позже — в кабинет непосредственно проводившего проверку в отношении «НБМ-про» оперативника Евгения Суманеева.

В ходе обыска у Стороженко изъяли 9 миллионов рублей и сотовые телефоны. Деньги изъяли, потому что положено, а сотовые телефоны — в рамках вектора расследования на тот момент. Ведь Павел Мосин, по словам Бондаренко, обсуждая с ним тонкости экспроприации 60 тысяч евро, демонстративно созванивался с кем-то, якобы высокопоставленным. При этом давалось понять: на виртуальном проводе — глава питерского УБЭП и руководитель «внешнеэкономического» отдела управления Андрей Хамин.

Один из изъятых сотовых телефонов мог подтвердить или опровергнуть самые худшие предположения: действительно ли Мосин согласовывал с Сергеем Стороженко и Андреем Хаминым детали «решения вопроса» про «НБМ-про». Или это была дешёвая инсценировка. Получается — инсценировка. Во всяком случае, в поступивших в суд материалах уголовного дела по данному поводу ничего не сказано. Милиционеров там вообще нет в качестве фигурантов дела.

Годы безупречной службы

Правда, Сергею Стороженко пришлось объяснять происхождение изъятых из его сейфа 9 миллионов. Но и тут всё оказалось очень просто. Оказывается, как раз незадолго до обыска он продал два земельных участка по 15 соток каждый. В подтверждение этих слов в материалах дела имеются показания пенсионера МВД Владимира Кошелева, который до ухода на пенсию служил руководителем одного из подразделений Департамента экономической безопасности МВД России. Со слов Кошелева следует, что с Сергеем Стороженко он дружит много лет, а в конце февраля 2008 года решил купить у него те самые два земельных участка. Стороженко назначил цену в 9 миллионов рублей, она пенсионера МВД устроила.

После этого, как следует из протокола допроса Владимира Кошелева, он приехал к Сергею Стороженко на работу и без всяких расписок передал деньги в чёрном полиэтиленовом пакете. Оформить сделку они договорились попозже. На вопрос, откуда у него взялась столь крупная сумма, пенсионер МВД ответил просто: «Я эти деньги накопил за годы безупречной службы в органах внутренних дел».

Нетрудно подсчитать: если Владимир Кошелев проработал в милиции даже 30 лет (он 1961 года рождения), выходит, что ему удавалось откладывать по 25 000 рублей в сегодняшних ценах ежемесячно. При этом пенсионер женат и имеет троих детей.

«Вышел» и «попал»

Суд решил, что Павел Мосин достоин сурового наказания и приговорил его к реальному сроку — 4 года и 3 месяца. Матвей Игнатьев приговорен к 4-летнему условному наказанию с испытательным сроком на 5 лет.

Нам представляется, что особых сложностей с доказательной базой у суда не было: Павел Мосин полностью признал свою вину и, естественно, раскаялся. Позиция Мосина сводилась к тому, что ему стало известно про Дмитрия Бондаренко и проводимую на его предприятии проверку, чем он и решил воспользоваться. Причем Павел Мосин якобы узнал эту историю от самого Бондаренко, который, испугавшись рвения проверявших его милиционеров, стал искать «выходы» на их руководителей — чтобы понять, как ему следует себя вести в неожиданной ситуации. Цепочка знакомых и привела бизнесмена к мошеннику. В общем, «вышел» и «попал».

Впрочем, признание своей вины и раскаяние Мосину не помогли. Во время судебного следствия были озвучены аудиозаписи телефонных переговоров Мосина, из которых вполне можно было сделать вывод о том, что эпизод, который рассматривался в суде, для Мосина, возможно, не единственный.

Любопытно другое. Перед началом процесса представители подсудимых предложили рассмотреть дело в особом порядке, но представитель потерпевшего, Дмитрия Бондаренко, от этого отказался. По словам адвоката потерпевшего Александра Леонтьева, это была не месть, а желание расставить точки над «i». Хотя уместно предположить: у Мосина и Игнатьева были все основания избегать открытого слушания с предусмотренными в таких случаях допросами свидетелей. Среди которых, вероятно, могли оказаться и «исчезнувшие» милиционеры.

Александр Леонтьев говорит, что в прениях он просил суд не лишать Мосина свободы:
- Несмотря на безусловно совершенное Мосиным тяжкое преступление, я считаю, что лишать человека свободы за экономическое преступление вообще неправильно. Пусть платит рублём, - сказал нам адвокат.

Константин Шмелев,
«Фонтанка.ру»

Ранее по теме

УБЭП за барными стойками