О влиянии антисолнца на количество пассионариев в России

Опубликовано интервью с питерским астрономом, предрекающим скорый конец света: антисолнце (существование которого он высчитал), ворвавшись в нашу Солнечную систему, сорвет с орбиты антиземлю (существование которой он высчитал тоже) – и та неизбежно столкнется со старушкой Землей. А вы говорите: адронный коллайдер… А вы говорите: Великая Депрессия… А вы говорите: кормление крокодила Хуфу…

Меня, впрочем, больше заинтересовало другое открытие все того же питерского астронома.

Его попросили разобраться с космической природой земной пассионарности (по Льву Гумилеву, естественно). Мол, может ли быть такое, что узко направленное излучение из глубин Вселенной приводит к зарождению племени, а то и народа, а то и целой расы пассионариев на каком-то отдельном сравнительно небольшом, а то и вовсе ничтожном клочке земли?

Нет, не может, ответил ученый, столь узко направленных космических излучений не существует в природе. И тут же предложил собственную в высшей степени оригинальную, а главное, поучительную теорию.

Оказывается, жесткое излучение, раз в двести пятьдесят лет накрывающее Землю, - причем всю Землю (под воздействием антисолнца), - приводит не к появлению пассионариев в одной точке планеты (на которую и приходится главный удар), а к повсеместному и поголовному распассионариванию ее обитателей. Грубо говоря, всё население Земли самым катастрофическим образом утрачивает инициативность, решимость, вкус и волю к жизни, да и вообще глупеет.

Кроме тех счастливцев, которые, обитая на одном – сравнительно небольшом, а то и вовсе ничтожном клочке земли, - оказываются под своеобразным «защитным зонтиком» (наш ученый грешит в этом плане на лунную тень) и тем самым общей участи избегают.

То есть – внимание! – не так называемые пассионарии поголовно умнеют, а всё остальное человечество глупеет, – и те, кто не поглупел (или хотя бы не слишком поглупел), начинают выглядеть на общем фоне сущими гениями.

Вывод грустный, но, похоже, вполне справедливый. Во всяком случае, подтверждений ему хватает – и, увы, отнюдь не в космосе.

Вот возьмем, чтобы не уходить далеко от космоса, наше телевидение. Возьмем Ксюшу Собчак. Платонически возьмем, разумеется.

Стала ли она с годами краше? Отнюдь! Стала ли она лучше, обаятельнее, интеллектуально продвинутее? Тоже ни в коем случае. Однако на наших глазах (а куда денешься) из одного из самых омерзительных персонажей телетусовки Ксюша превратилась в одного из самых симпатичных. Сравнительно симпатичных, конечно, - но в том-то и весь фокус: это не она творчески или там духовно выросла, а другие деградировали; это не она стала пассионарнее, это непоправимо распассионарились все остальные.

Кстати, о духовном росте на телевидении. Был я тут глубокой ночью в прямом эфире канала «СТО» - и мой оппонент долго и глубокомысленно долдонил о величии русского духа, ссылаясь при этом на самоубийственный подвиг Пересвета в поединке с Челубеем, а также на авторитет Ильи Глазунова, Никиты Михалкова и Александра Проханова. И только когда я обозвал всю эту троицу, а заодно и своего велеречиво-косноязычного визави, кликушами, он ухватился наконец за Льва Николевича Гумилева.

Ухватиться-то ухватился, но тут же, кликушествуя, произнес: «Деды наши поумней нас были!» Что, разумеется, целиком и полностью отвечает теории распассионаривания, предложенной питерским астрономом.

Распассионариваются, честно говоря, все вокруг. Раньше я – с грустью, хотя и не без некоторого злорадства – наблюдал за тем, как жесткое излучение накрывает моих старших товарищей, ровесников, младших товарищей. Но теперь тот же процесс в массовом порядке затронул «детей» и «внуков» - в литературе, прежде всего, хотя и не только в ней. Взять хотя бы того же Пелевина: взять одноименную с моей статьей книгу, подержать ее на весу (пушинка!) - и, так и не раскрыв, вернуть в магазине на полку.

Тем отраднее отмечать локальные взрывы пассионарности во всем их непроизвольном, но оттого лишь еще более трогательном комизме.

Исключительно примечательный случай имел место на одном из недавних поэтических вечеров. Некая дама, кандидат филологических наук и поэтесса в одном миниатюрном флаконе, с кулаками набросилась на подвыпившего громилу-читателя за одно-единственное неосторожное высказывание по адресу титульной героини мероприятия.

И это при том, что и поэтесс, и кандидатов филологических наук в нашем городе хоть ложкой ешь, а вот читателей поэзии на весь Петербург лишь один – этот самый вечно всем хамящий и тут же перед ними льстиво заискивающий громила.

Читатель этот – во всей своей ролевой уникальности – принадлежит к широко распространенному разряду «сумасшедших в свою пользу», и пассионарность у него (равно как и любовь к поэзии) исключительно напускная: вас, мол, поэтов много, а я один, вот и носитесь со мной как с писаной торбой!

Вот и носятся…

Но дама, какова дама!.. Видеосюжет выложен в Сети и бурно обсуждается. Одни поддерживают лжепассионария, другие – миниатюрную питерскую Пассионарию, - и все вместе приходят к несколько парадоксальному выводу: на поэтических вечерах необходимо ввести фейсконтроль!

Что ж, на бесптичье, как говорится, и Быков – соловей.

(Дмитрий Львович Быков, автор одного из двух пассионарных предисловий к сборнику «Петербургская поэтическая формация».)

Но если не пускать на поэтические вечера единственного читателя и, соответственно, слушателя – то кого пускать-то?

Ответ на этот вопрос дан давным-давно: друзей и родных. Берешь телефонную книжку – и обзваниваешь. Мол, придешь послушать мои стихи, значит, ты мне друг, а если нет, то нет. А если нет, то и не брат ты мне, гнида черножопая… Кстати, и Пассионария прибыла на чтения не одна, а – до кучи – с дочерью.

Лет сорок пять назад, когда поэзия, казалось бы, еще была в моде, поделился со мной жизненным наблюдением некий маститый стихотворец. Лучше всего, сказал он, выступать со стихами в воинских частях: и слушают дисциплинированно, и аплодируют долго и дружно, как по команде.

Вопрос особенно актуален в наши дни, когда последние пассионарии вымирают, как мамонты, не дожидаясь столкновения старушки Земли с антиземлею, которую феноменально прозорливый семидесятилетний питерский астроном (он, кстати, тоже кандидат наук) окрестил Глорией, вспомнив, должно быть, самые знаменитые стихи времен своей юности: «Лошади умеют плавать. Но не хорошо, не далеко. Глория – по-русски значит слава. Это вам запомнится легко».

В те пассионарные времена поэзия собирала стадионы и поэты били не читателей, а друг дружку. А пассионарные командиры поддерживали во вверенных им войсках истинно читательскую дисциплину.

И пассионарный Пересвет грозил столь же пассионарному Челубею ракетами прямо с Кубы.

Да и антисолнце было еще далече…

Виктор Топоров,
Город 812