Правда о смерти Максима Максимова ждет

Четыре года прошло с момента пропажи бывшего журналиста АЖУРа и газеты «Смена», корреспондента журнала «Город» Максима Максимова. АЖУР уже давно знает кто, как и почему убил Максима. Должно знать об этом и официальное следствие, но, к сожалению, очередная годовщина не дала никакого движения милицейскому расследованию. «Фонтанка» пообщалась с Сергеем Балуевым (до недавнего времени главредом "Города") и главой Агентства журналистских расследований Андреем Константиновым в надежде узнать, что история близка к развязке. Но, увы, мы услышали совсем другое.

Сергей Балуев, экс-главный редактор журнала «Город» - последнего издания, где работал Максим Максимов:

- Я никак не могу заставить себя говорить о Максиме в прошедшем времени. Мне все время кажется, что могут быть и какие-то другие версии. То, что случилось, могло случиться и не так. Наверное, это из разряда веры в чудо, веры в лучшее. Поэтому я говорю о Максиме в настоящем. Он замечательный, он хороший, он профессиональный. После того, как он пропал, было много знаков, которые, казалось, давали какие-то шансы. То мне рассказывали, что Максима видели в одном месте, то в другом. То я сам вижу человека, похожего на Максима. Пару раз у меня так было. Максим был человеком безумно осторожным и сам говорил, что не занимается суперрасследованиями. И старается при этом быть профессионалом. Поэтому мне казалось, что не мог он просто пойти в какую-то сауну с кем-то не очень ему известным. Я думал, что, может быть, Максима где-то прячут, или он решил исчезнуть, чего-то испугавшись. Все это имело какие-то аргументы. Мне рассказывали, что несколько лет назад, в ситуации, когда у какого-то из его коллег были проблемы, он убеждал его в необходимости срочно исчезнуть и несколько лет нигде не показываться. То возникали какие-то политические версии, связанные с тем или иным компроматом на власть. Но время идет, прошло уже четыре года, и я постепенно смиряюсь, что другой версии нет. Все остальное из области фантастики или надежд — смотря, как на это посмотреть.

Единственной серьезной разработкой по этому делу, как мне кажется, занималось Агентство журналистских расследований. Я не в курсе, что делала Генеральная прокуратура. Они не раскрывали свою информацию, а те ответы, которые приходили на задаваемые мною вопросы, были очень абстрактного свойства. Дело ведется, если будут результаты, то мы вам сообщим. Сейчас, насколько я знаю, следствие приостановлено до выявления новых обстоятельств. Что это могут быть за обстоятельства — не очень понятно. Может быть, чьи-то показания, которые могли бы стать толчком? В общем, веры в официальное следствие у меня особой нету. Вообще удивительно, что шум вокруг дела Максима был не очень долгим, и главной его движущей силой были не правоохранительные структуры и не политики, а коллеги из АЖУРа. Хотя исчезновение журналиста Гонгадзе на Украине, например, было огромным скандалом, и до сих пор им остается. Конечно, странно сравнивать два эти случая, но тем не менее. Рациональной надежды у меня не осталось. Очень жаль, что все это постепенно предается забвению.

Максим - удивительный человек. Для меня он олицетворяет образ типичного коренного петербуржца. Он - человек, родившийся в Петербурге, во всех идеальных представлениях об этом. Максимально интеллигентный человек, который, например, когда ты заходишь к нему в кабинет, всегда встает и не садится, пока ты не сядешь. Безумно начитанный, с хорошим образованием. Только потом я узнал, что он приехал из Горького учиться на театрального критика во ВГИТМИКе и остался у нас. В середине 90-х он вдруг коренным образом поменял специализацию и вместо литературы, театра и кино вдруг переквалифицировался на криминалистику и расследовательскую журналистику. Как отрезало, и сколько я ни просил написать его по старой памяти про культурные события, хотя бы про театральные скандалы, в которых он по-прежнему блестяще разбирался, Максим категорически отказывался. Для меня это было дополнительным аргументом за то, что если бы он вдруг решил еще раз поменять свою жизнь, то он мог бы это сделать. Но это опять... так... из области иррациональных надежд. Они по-прежнему в голове присутствуют, хотя я довольно подробно знаю все те «расклады», которыми занимался и занимается АЖУР.

Андрей Константинов, генеральный директор АЖУР:

- Очередная годовщина событий с Максимом Максимовым, к сожалению, не стала поводом рассказать о каких-то новостях и продвижениях в этой истории. И это для меня удивительно. Иногда произошедшее с Максимом сравнивают с тем, что случилось на Украине с журналистом Гонгадзе. Мне кажется, это разные истории. Гонгадзе никаким расследователем не был, хотя весь мир его так называл. А Максим как раз был журналистом-расследователем и погиб, выполняя свой профессиональный долг. Но при этом вокруг его смерти если не полная тишина, то не слишком большой резонанс. В деле Гонгадзе до сих пор, хотя на Украине прошли какие-то суды, остается очень много загадочного. По большому счету, до конца не понятен даже мотив. Но это не помешало властям наградить его посмертно, как героя Украины. В деле с Максимом гораздо меньше загадочного. В официальном деле есть прямые показания по поводу обстоятельств его гибели. И, тем не менее, все тонет в какой-то вате. Это очень несправедливо и очень плохо.

Касается это не только международной реакции, но и российской журналистики. Получается, что у нас есть журналисты первого сорта, о которых говорят и митингуют. И есть второсортные, о которых можно особо не беспокоиться. Я думаю, что за тот несправедливо маленький федеральный резонанс вокруг дела Максима большая доля ответственности прежде всего лежит на столичных журналистах. Мне в этом смысле даже как-то неудобно за своих коллег. Случай вопиющий, а на федеральном уровне было очень мало проявлено нормальной журналисткой солидарности. Что касается нас, то мы помним, мы не забудем, мы не оставим всю эту ситуацию. Мы сейчас делаем книгу о Максиме, о его жизни и смерти. И будем стараться всеми силами довести эту историю до логического финала.

У меня нет, к сожалению, никаких надежд на то, что Максим Максимов жив. И я не думаю, что версия, что он мог скрыться, поменять жизнь и так далее - вообще может рассматриваться. Максим очень любил свою мать. Он у мамы один. Кто хотя бы раз за последние четыре года с Риммой Васильевной общался, тот сразу поймет, что эта версия несостоятельна. Максим был хорошим парнем и не мог бы обречь мать на такие страшные муки и страдания. Мне кажется, что единственное, чего не хватает, чтобы довести эту историю до конца, это нормальной «плотности» журналистской солидарности. Это камешек в наш собственный журналистский огород, опять же, в первую очередь, московский. И, конечно, это упрек властям. Потому что абсолютно однозначно не хватает политической воли. Персонажи, которые фигурируют в свидетельских показаниях в качестве инициаторов убийства Максима, даже задерживались по другим делам, но все это лежит без движения.

В свое время Максим ушел от нас в журнал «Город», а сейчас весь коллектив этого журнала переходит в АЖУР создавать новый журнал. Но, к сожалению, уже без Макса.

Михаил Гончаров,
Фонтанка.ру

Ранее по теме:
Мать убитого журналиста Максима Максимова встретилась с Валентиной Матвиенко
Максима Максимова снова не нашли
Дело Максимова окружили глухой стеной молчания
Матери журналиста Максима Максимова, пропавшего два года назад, вручили награду сына
Уголовное дело по факту пропажи журналиста - под контролем губернатора