Полувековой лицедей

Строгие критики говорят, мол, никакой он не актер, зато редкая «фактура». Благодарные зрители думают, что он – прекрасный клоун-мим из «Лицедеев» и компьютерный гуру из телесериала «Литейный, 4». Прохожие полагают, что он просто худющий лысый фрик в смешных круглых очках, рассекающий на крошечной автомашине типа «жук». Коровы из совхозов Ленобласти знают, что он – ветеринар с красным дипломом. Коллеги решили, что он – лучший в мире генеральный директор театра. Режиссеры радостно пользуются тем, что он – мастер уличных перформансов, ветеран студийного движения, заслуженный лаборант театральных экспериментов. Торжественно сообщаем, что Анвар Зоянович Либабов отметил 2 мая свой 50-летний юбилей. Полвека – это уже не шутки.

По замечательной актерской традиции, Либабов сделал сам себе к праздничной дате очень профессиональный подарок - он сыграл в премьере. И не в простой, а вполне в своем духе: в спонтанной, оригинальной и эпатажной. Заметим, что и материал исключительный, а персонаж – не больше не меньше, как гений и его глюкообразные видения. В последних числах апреля в театре «Приют комедианта», невероятно щедром на премьеры, выпустили внеплановый спектакль «Дневник гения» (по мотивам дневников Сальвадора Дали). Причем, на Либабова была сделана особая ставка: Ольга Обуховская (автор идеи и продюсер), Андрей Дежонов (режиссер-постановщик) и Сергей Янковский (автор оригинального текста и исполнитель роли Дали) подчеркивают, что без Анвара Либабова ни за что не получилось бы такое стильное, выразительное действо.

Либабов всегда играл странноватых, скажем так, персонажей: старичков-лысовичков, подозрительных докторов, очкариков-ботаников, борзых стариканов, активных клошаров, жизнерадостных инвалидов, полубезумных лекторов. В «Дневнике гения» ему досталось целых пятнадцать ролей. Так сказать, весь вечер на манеже. Роли эти – трогательные воспоминания и сумрачные наваждения, персонажи из тягостных снов и дерзких мечтаний Сальвадора Дали. А еще это бесконечные, стремительные переодевания и постоянные, абсолютные перевоплощения: конечно, мучение для гримеров, костюмеров и реквизиторов, но зато какое счастье и праздник для настоящего лицедея!

Либабов прекрасен. Он вносит в спектакль разнообразие, не дает соскучиться и скатиться до тяжеловесной драмы, поддерживает необходимую фартовость, оттеняя непростую историю жизни великого художника. Он легко создает на сцене кукольный «театр оптических иллюзий» и демонстрирует пантомимические этюды; возлежит в «мавзолее» и запальчиво рассуждает о кино как о важнейшем из искусств, являясь в образе Ленина; лихо изображает бродячих актеров, умелых бесстрастных слуг, услужливых банковских клерков, грубых уличных проституток, туповатых продажных газетчиков и сгорбленных мрачных дворников; в противогазе и в горнолыжных ботинках играет в солдатиков, наяривает на губной гармошке и требует любых жертв ради создания сверхчеловека, пугая зал образом Гитлера. Но лейтмотивом этих пятнадцати ролей стала, пожалуй, реплика: «Клоун в наше время гораздо более интересен публике, чем художник».

А вечером 2 мая Мюзик-холл был отдан «на растерзание» клоун-мим-театру «Лицедеи», которые неистово чествовали юбиляра. Программу составили из лучших номеров, в которых были национальные танцы, умирающий лебедь и охотник, игра в войнушку, полет шмеля, романтическое свидание, большая стирка, банный день и флотские будни. Клоуны с чувством чудили, а Либабов – пуще всех.

Не обошлось и без хулиганства: когда чиновница из городского комитета по культуре зачитывала длинное серьезное поздравление от губернатора, благодарный юбиляр вдруг приклонил голову и припал на колено с алым знаменем в руках. Клоуны быстро сориентировались и выстроились в очередь: трепетно поцеловать знамя, а затем дружески облобызать и потискать растерявшуюся чиновницу. Зрителей тоже постоянно терзали: вытаскивали на сцену, где целовали, обнимали, приглашали на танец или на потешную контактную импровизацию.

Очень приятно было увидеть старейшего «Лицедея» – любимого, замечательного Роберта Городецкого – в добром здравии, и вновь наслаждаться его мастерством. Особенно в коронном номере «Блю канари». Фактически, это визитная карточка коллектива, не один десяток лет обожаемая зрителями всего мира. Номер исполнили дважды: в начале программы в традиционном виде (два поющих дуэтом клоуна с гармониками и один подпрыгивающий – посередке, с сачком), а в конце пели и подпрыгивали уже всем коллективом – и всем залом.

Разумеется, не обошлось без тонн белой пены и миллиардов мыльных пузырей, канонады грохочущих хлопушечных взрывов и ливней из серебряного дождя. Хохочущих зрителей к их вящему удовольствию отколошматили поролоновыми молотками и березовыми вениками, оглушили свистками, завалили розовыми сердечками с автографами Либабова, забросали картонными чемоданами и бумажными самолетиками, и разрешили вдоволь покидаться гигантскими мячами. От беззаботного младенческого счастья и нахлынувшей ностальгии (по расцвету «Лицедеев» эпохи Славы Полунина, по хулиганскому фильму «Как стать звездой», по временам любительских студий пантомимы, и т.д. и т.п.) все как-то расчувствовались. И захотелось тут поклониться в пояс, отдать пионерский салют, поцеловать, опять же, знамя и сказать звенящим голосом что-нибудь вроде: «Спасибо товарищу Либабову и всем-всем-всем за наше счастливое, вечное детство!».

А под занавес бенефициант обратился к народу с призывом поскорей выходить на улицу, потому что там халява. И верно: на выходе из Мюзик-холла всех щедро угощали горячим глинтвейном. Я попыталась отказаться: мол, за рулем, нельзя. «Ничего, Анвар Зоянович оплатит ваш штраф!» – великодушно пообещали клоуны.

Мария Кингисепп,
Фонтанка.ру