Николай Буров: Меня напрасно сравнивают с Гиммлером

В Петербурге и так много мемориальных домов и досок, и если открыть памятники и музеи всем известным людям, связанным с северной столицей, то город придется закрыть, а жителям покинуть его. Такое мнение высказал сегодня глава петербургского комитета по культуре Николай Буров. Эти слова он произнес, комментируя недавнее решение совета по культурному наследию при петербургском Комитете по охране и использованию памятников об исключении царскосельского дома Вуича (в котором несколько лет жил и работал Алексей Толстой) из списка выявленных объектов культурного наследия.

Напомним, что исключен дом Толстого из этого списка 24 мая . Со второго раза восемью голосами против шести на совете было принято решение – сохранять в этом доме больше нечего. После этого губернатору Петербурга Валентине Матвиенко пришло открытое письмо от жителей города Пушкина с требованием: вернуть дому статус памятника. А 3 июля с письмом, в котором содержалась та же просьба, обратился писатель Даниил Гранин.

«Просьбы организовать музеи каких-то известных людей, повесить мемориальные доски, идут к нам сплошным потоком. Чаще всего нам приходится отказывать – ведь у Петербурга такая история, что придется увешать весь город, чтобы всю её запечатлеть. Вот сейчас общество любителей Гоголя просит нас организовать мемориальный музей в том месте, где от его памяти почти ничего не осталось. Зачем? Любители творчества писателя могут с тем же успехом встречаться, например, в ресторане. Мы отказываем, а после этого нас называют «сатрапами и душителями культуры». Про меня вообще, недавно написали, что я, как Гиммлер, при слове культура хватаюсь за пистолет» - жаловался журналистам председатель на пресс-конференции в Театре оперы и балета им. Мусоргского.

Вера Дементьева назвала позицию Николая Бурова «крайней», и заметила что «память места» в Царском селе все-таки нужно запечатлеть. «Мы исключили Дом Вуича из списка, потому что от здания времен, когда там жил Вуич, остался только фундамент, распиленное пополам крыльцо и неизвестное (никто вам не сможет сказать) количество внутренних стен. От Толстого осталось немногим больше – еще кабинет, в котором он лично попросил прорубить оконный проем. Во время войны этот дом очень сильно пострадал, затем использовался как детский садик, так что с точки зрения аутентичности, он не выдержит никаких проверок», - заметила глава петербургского КГИОП.

Как же будет запечатлена эта «память места»? Вера Дементьева предположила, что не обязательно это будет стела или табличка. «Кое-что подлинное в доме все-таки осталось, и при реализации инвестиционного проекта мы можем записать в документацию охранные обязательства. Возможно, стоит сохранить именно кабинет Толстого, ведь проще сказать, кого именно из деятелей культуры той эпохи в этом кабинете не было», - заключила она.

Михаил Гончаров
Фонтанка.ру

Ранее по теме:
Дом Алексея Толстого больше не памятник