Я поведу тебя в музей… ненависти

Музеи оккупации, сначала появившиеся в некоторых странах Балтии, а теперь и в Грузии, по существу стали центрами национальной ненависти к России. Посетивший грузинский музей президент Украины Ющенко тоже вдохновился национально мобилизующей идеей. Значение создания музеев состоит не в том, чтобы не забыть о сталинских репрессиях. А в том, чтобы постоянно напоминать, какой народ в них повинен.

Почему генерал Брежнев, бывший в 1953 году заместителем главного политработника Советской Армии, по военной линии не продвинулся, более того, вскоре был переназначен в Казахстан? Когда между Брежневым и Хрущевым впервые пробежала черная кошка? Существует версия: причиной того и другого стала формировавшаяся к 10-летию Победы концепция Центрального музея Советской Армии. Дело в том, что первые залпы «холодной войны» развели сторонников двух подходов – «армия-освободительница» и «армия возмездия». Брежнев якобы отстаивал второе. За это и подвергся жесткой критике фактического – по тому времени – руководителя Советского Союза. Никите Сергеевичу приписывают слова: «Да, мы – победители, но мы не мстители».

Не будем ручаться за подлинность истории, рассказанной музейным экскурсоводом. Но «мы не мстители», согласитесь, больше соответствует нашей национальной традиции. У некоторых она, как видно, другая…

Музеи оккупации, сначала появившиеся в Прибалтике, по существу стали центрами национальной ненависти к России. Их значение состоит не в том, чтобы не забыть о сталинских репрессиях. А в том, чтобы постоянно напоминать, какой народ в них повинен. Присно и вовеки веков. Как в Священном писании. Можно, конечно, объяснить это дефицитом национально сплачивающих символов и мифологии добрососедства. Как, например, у латышей, разместивших «экспозицию ненависти» в бывшем и исторически не менее знаковом Музее красных латышских стрелков. Тех, что не только бдительно охраняли вождя мирового пролетариата, но и пустили в расход тысячи русских «белобандитов». Многие из «контрреволюционеров», несильно различавшие немецкий и латышский языки, вполне искренне считали, что воюют не столько против «красных» соотечественников. А с нанятой ими «тевтонской силой темною, проклятою ордой». Эти строки родились в Первую мировую. В 41-м с этой песней, адаптированной под Великую Отечественную, ушли на фронт 300 тысяч прибалтов. Чтобы сразиться в том числе со 150 тысячами собственных «власовцев»…

Замкнувшийся исторический круг доказывает нашу переплетенность, нерасторжимость в именах, событиях, датах. И если при обновленном прочтении прошлого латышские стрелки оставили краснокаменные стены на берегу Даугавы, то, может, разумнее в них было открыть музей русско-латвийской истории? Такой, чтобы без цензуры, но без индейских улюлюканий над скальпированным бледнолицым. Чтобы пусть и посмертно примирить «революционного красного стрелка» Петерса с тамбовским «белобандитом» Антоновым. А вместе с ними - и всех русских и латышей. Ведь из старых семейных альбомов на нас смотрят не сталинисты и чьи-то «прихвостни», не «лесные братья» и энкавэдэшники, а, прежде всего, наши предки. Нередко породненные кровью в прямом и военно-полевом смыслах. А ненависть, что ни говори, взывает не столько к памяти, сколько к отмщению.

Вот уже и в Грузии возник музей оккупации. Посетивший его президент Украины Ющенко тоже вдохновился национально мобилизующей идеей. Под лозунгами «восстановления исторической памяти» и «обогащения национальной культуры» создаются новые «комнаты ненависти». Этот термин тоже имеет отношение к истории и «культуре». Так во времена китайской «культурной революции» середины 60-х назывались отделенные брезентом закутки солдатских казарм: стандартные черно-белые карикатуры на «сусю» - советских ревизионистов в виде шакалоподобного мохнатобрового Брежнева, цепляющегося когтями за краснозвездную Великую стену… «мэйди» - американского империалиста в образе рахитичного Никсона в звездно-полосатых кальсонах, неприлично растопырившего ноги от Тайваня до Японии… «жигуй» - обрюзгшего «японского черта»-милитариста – с голым брюхом, приготовленным для харакири. А поверх – тоже два лозунга: «Учитесь у Лэй Фэна!» (символ маоистской жертвенности) и «Готовьтесь к войне и стихийным бедствиям!» Правда, мобилизует?

Наверное, на то же рассчитывают и наши соседи. Точнее, их солнцеподобные. Какая им разница, что, например, Георгиевский трактат, спасший Картлийско-Кахетинское царство (грузинского государства тогда не существовало) от персидского поглощения, был подписан ночью? При чем тут ночь? При том, что посланцы царя Ираклия – Багратион и Чавчавадзе – добрались до первой по дороге «полномочной» русской крепости Георгиевской только под вечер 27 июля 1783 года. И насквозь мокрые от дождя. Дело не терпело отлагательств. Гостей спешно обогрели. Потом в светелку князя Потемкина принесли походную штабную лампу…

Переяславская рада 1654 года, объединившая русских и украинцев, тоже не обошлась без внешнего влияния. Альтернативой ей все более явственно становилось отуречивание Южной Украины. Как, например, части Балкан – Босния, Косово… С тех рад-трактатов и началась «московская оккупация». Правда, в ее хронике ХХ века целых 58 лет (1924-1982) «Москвой правили» выходцы из Грузии да Украины… Не тот формат издания, чтобы рассказывать дальше: можно спорить об истории, но не с ней.

Увы, соблазну «музейной мобилизации» поддались и обиженные потомки «оккупантов». В Севастополе тоже решили создать музей – «украинской оккупации Крыма и аннексии Севастополя». Такую же экспозицию пообещали открыть и в Петербурге. Аншлаг обеспечен. Особенно если при выходе наливать стакан пестицидного «Киндзмараули» при «дуже важном шмате сала». Как царь Петр, приучавший соотечественников к доселе богопротивной Кунсткамере. Как и кого еще пригвоздим к исторической голгофе? Кто злопамятнее?

Через фильмы и акуниных мы привыкаем к «попсификации» истории. Уже не замечаем грань, отделяющую культуру и память от суррогатов политического рынка. Как папуасы бусами, бренчим словами, зовущими в бой: оккупация, поругание, отмщение… Кстати, к тевтонам-меченосцам относят обычай – казнить баламутов, объявивших боевой поход, но оставшихся дома. Это близко к традиции украшать клинки надписями: «Без нужды не вынимай. Без славы не вкладывай». Традиции, одинаково чтимой русскими, украинцами, грузинами. А сами клинки, может, сдадим во всемирно-исторический музей? Амбиций и славы, глупостей и чести…

Борис Подопригора

Полный вариант текста читайте в газете "Ваш тайный советник" от 12 марта 2007 года