Происшествия

Пулково стало адом

23 августа 2006, 21:10

3101

Черные очки и одежда, заплаканные глаза, сигарета за сигаретой – родных и близких погибших в авиакатастрофе под Донецком ни с кем не спутаешь. Еще вчера они были матерями и отцами, женами и мужьями, детьми, бабушками и дедушками. Сегодня это объединенные одним горем люди.

Вчера в 17.45 они ожидали увидеть своих родных, отдохнувших, загоревших. Многие приехали в аэропорт с цветами. Ожидание затянулось, а потом им сказали: «Встречающих рейс из Анапы просим пройти в кинозал». В этом зале, душном помещении площадью метров в 70, некоторые провели почти сутки. Кто-то приехал встречать своих близких из пригородов и так и остался в аэропорту. Другие, ошарашенные страшной вестью, съездили на несколько часов домой и вернулись к 8.30 утра – им сказали, что в 12 они уже будут по пути к Донецку. Но вылет отложили на несколько часов – ждали родственников из других городов и регионов. Часы ожидания стали адом.

С самого начала посторонних, в первую очередь журналистов, к родным погибших не допускали. Транспортная милиция аэропорта «Пулково-1» и ОМОН получили негласный приказ – никаких съемок и общения... Несколько раз ОМОНОВцы требовали у теле и фотожурналистов «разрешения» на съемку и обещали отобрать камеры и фотоаппараты. «Я вам твердо обещаю: мы постараемся сделать все возможное, чтобы оградить людей от прессы», - дважды за день заявлял заместитель гендиректора авиакомпании «Пулково» Василий Налетенко. Однако полностью изолировать родных и близких все равно не удалось – некоторые не выдерживали атмосферы в зале и выходили на улицу, но говорить с журналистами отказывались. «Что сказать, ну что сказать, - они все погибли», - в ответ на расспросы срывается на плач женщина средних лет. «Почему не летит борт МЧС?» - это уже пожилой мужчина напустился на пресс-секретаря ведомства.

Атмосфера в Пулково настолько наэлектризована, что даже обнаруженная на втором этаже аэропорта бесхозная картонная коробка вызвала целый переполох среди представителей силовых ведомств. Место, где находилась перемотанная черной изолентой и скочем коробка, тотчас же оцепили сотрудники ОМОНа и милиции «Пулково». Потоки пассажиров были перенаправлены через другие входы. Однако вскоре после того, как подозрительную коробку проверили кинологи с собаками, неожиданно объявился хозяин поклажи, весьма удивленный царящим вокруг ажиотажем.

К вечеру, когда началась выдача билетов на Донецк, бдительность стражей порядка и службы безопасности немного притупилась. Да и некоторые журналисты от заполонившего аэропорт горя и томительного стояния на солнце заметно посерели лицом. Преграды пали, и корреспонденту «Фонтанки» удалось пройти в кинозал. Сказать, что там было страшно, - не сказать ничего.

Цветы, с которыми люди пришли встречать родных, сейчас лежат возле списков погибших, там же – большая поминальная свеча. Свечи, но уже церковные, и внутри – там священники из Софийского собора Пушкина поставили в углу несколько икон, целый день читали псалтырь и, как могли, успокаивали убитых горем людей. Один из питерских священников сопровождает их в полете, на земле их встретят уже священники Донецкой епархии.

На столах почти нетронутые наборы с бутербродами. Большинство людей только пьет воду и бесконечно курит... Гнетущую тишину нарушают лишь редкие негромкие слова и рыдания. «Боже мой, что же это творится! Я осталась совсем одна, мои кровиночки погибли, как я теперь?» – пожилую женщину не могут успокоить ни соседи, ни психологи. Так, рыдая, она и уходит из зала на предполетную регистрацию, ее ведут под руки. «Нина, мы же с тобой договорились, - увещевает другая женщина свою родственницу или подругу, - если ты сама себе не поможешь, тебе никто не поможет».

Плачут не только женщины, но и мужчины. Украдкой плачут и психологи, выйдя на несколько минут из зала. Мрачны лицом офицеры МЧС и медики. Начальник отдела медико-психологических проблем Всероссийского центра экстренной и радиационной медицины (ВЦЭРМ) Людмила Чугунова призналась, что даже с родными погибших на Курске было работать легче: потери были меньше (в авиакатастрофе же погибли целые семьи) и люди знали: их близкие погибли страшной смертью, но все-таки при исполнении служебного долга, а тут... Сейчас родные погибших находятся в остром стрессовом состоянии, некоторые неадекватны, у многих случаются истерики. Но они готовы слушать и говорить. Выговориться для них сейчас самое главное.

В офисе авикомпании «Пулково» - некролог по погибшим членам экипажа. «Это отдельное горе», - сказал сегодня заместитель гендиректора авиакомпании Василий Нелетенко. И это так. Родных летчиков и бортпроводников даже не отправляют вместе с родными пассажиров. Почему, не объясняют. Летчик с 30-летним стажем, остановившись у стенда с фотографиями коллег, говорит: «Их тела будут доставлять гораздо позже, чем пассажиров – идет следствие. А родных смешивать нельзя – всякое может быть. Ведь кто-то сейчас считает – это они виноваты...»

Сотрудница «Пулково» Галина знала и командира экипажа Ивана Корогодина (опытнейший пилот, настоящий «отец» экипажу, жена у него бортпроводница), и стюардессу Татьяну Багрецову, работавшую в компании с 82-го года. У Татьяны осталась красавица-дочь, тоже бортпроводница, а кроме нее больше никого и не было. Мать гордилась дочерью. Когда Татьяна погибла, девушка была в рейсе в Китае – пришлось срочно возвращаться. «Татьяна была очень яркой женщиной», - вспоминает Галина. По иронии судьбы в этом году она хотела оставить работу, как здесь говорят, «списаться». Но не успела. Второй пилот, 23-летний Андрей Ходневич, наоборот, только недавно пришел в экипаж – его «вводили» на роль второго опытного пилота. Первым был Владимир Онищенко. Брат Андрея – тоже второй пилот, но на «Боинге-737». Говорят, что обычно в экипаже собираются бортпроводники разного возраста – пассажиры привередливы, кто-то хочет, чтобы его обслуживали молодые, кто-то, наоборот, предпочитает общаться в полете с более зрелыми людьми. В погибшем экипаже Татьяна Багрецова была «старейшиной», а ее подопечные – сплошь мальчики и девочки: Лилия Марышева – 26 лет, Светлана Семичихина – 25, Юлия Кириченкова – 21 год, Алексей Шапошников – 25...

...В 18.40 Ту-154 с родными и близкими погибших пассажиров взял курс на Донецк. Но часть их боли осталась в Петербурге. И мы должны разделить эту боль.

Светлана Тихомирова,
фото Валентина Илюшина,
Фонтанка.ру

Происшествия

Пулково стало адом

Комментарии 0

ПРИСОЕДИНИТЬСЯ