«Тюремный политрук»

Недавно «Фонтанка» опубликовала статью «Кто в «Крестах» вопросы решает?», поводом для написания которой стала информация о несостоявшемся бунте малолеток. История получила продолжение – с нами связался один из участников событий. И сегодня мы публикуем его мнение - как еще один штрих к портрету «Крестов».

Следственный изолятор «Кресты» давно стал одним из брендов Петербурга - как одна из старейших российских тюрем, как памятник архитектуры наконец. Но если Эрмитаж, Русский музей, парки, реки и каналы - это парадный фасад северной столицы, то «Кресты» - задворки, куда по понятным причинам попадает не каждый. И далеко не всем дано знать, что там - по ту сторону кирпичного забора. Поэтому любая неофициальная информация «оттуда» - это шанс поближе познакомиться с тюремным миром. Историю, основанную на такой весточке, мы опубликовали ранее на «Фонтанке». А поводом послужила информация о несостоявшемся бунте малолеток. На момент ее выхода один из ее героев - Андрей Хобот - находился вне зоны досягаемости. Но, прочитав статью, с нами на связь через адвоката вышел человек, назвавшийся Беляевым Андреем Евгеньевичем. И сегодня мы публикуем его мнение - как еще один штрих к портрету «Крестов».

Напомним, что в апреле в изоляторе на Арсенальной улице был бунт малолеток. После чего в «Кресты» перевели полсотни несовершеннолетних. По рассказам Алексея Сидорова, их и здесь попытались склонить к кипежу. А он не дал. Из-за чего и повздорил с вором в законе Хоботом и якобы не без его участия был переведен в изолятор на Лебедева.

Его оппонент уверяет, что призывов к бунту не было, а сам Сидор не так хорош, как себя представляет, и воспитывать малолеток ну никак не может. Хобот, например, беспокоится, какими выйдут на волю дети, первый раз попавшие в тюрьму и пообщавшиеся с такими, как Сидоров. «Даже прокурор по надзору (господин Филин), - говорит Беляев, - знал бы его (Сидорова. - Ред.) подноготную», запретил бы администрации ставить его в воспитатели. Ведь обычно, если верить Андрею Евгеньевичу, воспитателями малолеток становятся те, у кого была только одна судимость, или бывшие милиционеры, или какие-нибудь хозяйственники, но только не уголовники. Сам же Хобот ограждает детей «от насильников, от разных гомосексуалистов, от оборотней в погонах...», потому как он, по его выражению, - здравый человек. Кончил советскую школу, десятилетку. А ведь дебилы, как выразился Андрей Евгеньевич, до 10 лет не учатся!

Рассказал Хобот и каким, по его информации, воспитателем был Сидоров. Какие там спортивные занятия и прогулки! Армейская система, и все тут. К примеру, как говорит Беляев, по зову Сидора малолетки должны были вскакивать с кровати и бежать к нему на доклад. И вот зашел (!) как-то Сидоров в одну из камер, а ее 18-летний обитатель не выполнил ритуал и был избит. «Малолетка, - рассказывает дальше Андрей Евгеньевич, - обратился ко мне: как так, ко мне зашли и избили, я просто сонный был и не слышал, что меня звал воспитатель». Возмутившись, Беляев пошел к начальнику оперативной части «Крестов» Павлову (записавшись предварительно на прием, естественно) и объяснил, что нельзя ставить воспитателями людей, которые избивают детей. Тем более что привезли их из изолятора на Арсенальной улице, где был бунт, и они и так на взводе. Начальник оперчасти предложил дать Сидорову еще один шанс, потому как до этого он показал себя с хорошей стороны. И пообещал, что, если Сидор еще на кого-то руку поднимет, будет убран с воспитателей.

Так что бунтовать, утверждает Беляев, никто не призывал, но «малява» (в которой, как рассказывал Сидор, малолеток поднимали на кипеж) все-таки была. Еще до разговора с Павловым Хобот написал малолеткам: обратитесь к администрации, чтобы Сидорова убрали с воспитателей. Вроде бы, рассуждает Беляев, как человек, поставленный от администрации, Сидоров, перехватив записку, должен был отнести ее начальнику оперативного отдела, а администрация - принять меры... Сидоров же, как рассказывает Хобот, занялся самосудом: «...он берет эту записку... поднимается в 753-ю камеру, где подследственный Сенатов. Ему администрация открывает еще несколько камер. Он берет своих бойцов, таких же активистов, как он, всего 8 человек». Результат - парень избит из-за того, что якобы призывал к кипежу. Ситуация для Хобота возмутительная: «...Подследственный ходит по тюрьме с восемью какими-то головорезами, свободно передвигается без конвоя, открывает камеры... Если бы было служебное внутреннее расследование, то господам бы офицерам дали бы по шапке за это...» Так что, резюмирует Беляев, «не надо говорить, что тюрьма воровская, что якобы господин Хобот позвонил куда-то и Сидора убрали...».

И вообще все это, по мнению Беляева, было провокацией - как с прошлогодней голодовкой. На эту мысль его навело следующее - «битва» в камере произошла накануне приезда комиссии из Москвы. И буквально через час после визита в тюрьму руководителя управления генерала Заборовского - тот только-только вышел за ворота. Как говорится, и след еще не успел остыть. А тут такое!

Так что все старания Хобота избавить малолеток от Сидорова - это своего рода предотвращение провокации глобального, так скажем, масштаба. В понимании Хобота. «Я делаю работу за администрацию, - сетует Андрей Беляев и поясняет: - Я отношусь к определенному контингенту, и ко мне прислушивается... часть контингента. Я как политрук в армии - ко мне люди идут. Не все ж идут к администрации. Люди идут к тому, кого уважают. Кого признают как лидера». Так, по версии Хобота, получилось и в этот раз - люди пришли, опасаясь избиений, а он просто довел информацию до администрации: «Если вы Сидорова не уберете, у вас будет массовая провокация, беспорядки». Так что получается, что это не Сидор, а Хобот в «Крестах» бунт предотвратил! Да еще и объяснил тому, что так не делается. При этом инициатором встречи, по словам Беляева, стал Сидоров.

- Представляете, вечером, все закрыто, перемещение из камеры в камеру наказуемо, мне стучат в камеру. Открывается кормушка - стоит господин Сидоров и еще с ним один мордоворот. Мне говорят: «Ты хотел меня увидеть, вот он я». Я говорю: «Алексей, в тюрьме считается так: где кончается ум, начинается сила. И никто тебе права не дал трогать слабого... Если силой каждый будет решать вопросы, здесь будет через одного труп. Поэтому существует администрация, существую я - неофициальная структура, к которой люди просто обращаются за советом. В любом стаде есть пастух... А то, что ты, господин Сидоров, несешь, рано или поздно будет проблема на тюрьме. Или тебя поймают и побьют, или ты совершишь очередное преступление. И это не вписывается в рамки нашей жизни, что с официальной стороны, что с неофициальной, которую представляю я...».

Так что же получается? О малолетках в «Крестах» пекутся все - и Сидор, и Хобот, и администрация. Но каждый при этом тянет одеяло на себя. Как во время предвыборной гонки каждый говорит, что только он - хороший и что только он - тот кандидат, который нужен избирателям. Кандидаты борются за власть. Наши герои, похоже, тоже. Ведь по ту сторону решетки власть дает не меньшие блага и привилегии, чем по эту. Да хотя бы полулегально перемещаться по изолятору, когда это не положено... Для тех, кто там, это многое значит. Поверьте на слово, на себе лучше не проверять.

Отдел расследований АЖУРа,
специально для Фонтанки.ру

Публикуется с сокращениями. Полностью материал опубликован в еженедельнике «Ваш тайный советник», N22(151), 13 июня 2005 г.