Сергей Тарасов: «Меня называют по-разному»

Этого человека можно назвать «везунчиком». При том, что очень многое в жизни начал поздно (приехав в Ленинград с Чукотки, только в 16 лет увидел первый трамвай), дальше в нашем северном столичном городе добился невероятных высот. Работал в комсомоле, занимался бизнесом, избирался депутатом современного парламента. Был спикером ЗакСа. Вице-губернатор Санкт-Петербурга. Жена – красавица. Дети – умницы. У него даже теща – Алиса Фрейндлих. С чего судьба так благоволит этому человеку? С этого вопроса и начался разговор корреспондентов «ТС» с вице-губернатором Санкт-Петербурга Сергеем Тарасовым в Агентстве журналистских расследований.

- На судьбу я, действительно, не грешу, даже считаю, что она благосклонна ко мне. Хотя из ЗакСа меня изгнали, в бизнесе я разорился благодаря дефолту 1998 года. А ведь был одним из первых, кто начал в городе заниматься бизнесом. В 1989-ом, еще при Коммунистической партии, я был коммерческим директором совместного предприятия «Компан». Мы делали компьютеры - первые в городе и третьи в стране. Тогда было всего три частных предприятия в компьютерном бизнесе - «Диалог», «Интерквадра» и «Компан». Моим коллегой – коммерческим директором «Интерквадра» - был сын Черненко Константина Устиновича. И тогда и у меня, и у моих коллег, было невероятное количество энтузиазма. Я пришел туда, бросив вполне хорошую обеспеченную работу: я был первым заместителем генерального директора Ленэкспо (сейчас Кирилл Иванов до сих пор там благополучно работает). Было чрезвычайно здорово, мы придумали все сами, начиная от первой конвертации валюты и создания первой сети филиалов и так далее. Но потом оказалось, что есть бандиты, есть «черные деньги». Но, главное, есть само государство, которое, вводя налоги задним числом, может разорить любое успешное предприятие, как по мановению волшебной палочки (а ведь по оборотам мы были выше, чем Оптико-Механическое объединение). Тогда была ситуация, когда никто не понимал, что делает. Государство-то точно не понимало. Я ушел из «Компана», имея 800 рублей долга. Так что я не богатый человек, хотя и занимался бизнесом. В конечном итоге я ушел в политику, потому что думал: как же можно так на государственном уровне ничего не понимать в бизнесе и экономике? Это было мне странно.

Что касается спикерства, то мне было интересно. Я с радостью вспоминаю те времена, я гордился Законодательным собранием, но меня оттуда поперли, значит, я что-то делал не так. Вернее, я делал так, как считал нужным, но это не всем нравилось.

Если думать, что я переживал только самые хорошие времена в жизни, то это ошибка. У меня был достаточно серьезный кризис. Я думал: ну как жить в этой стране? Но разве куда-то отсюда уедешь? Моя жена - практически немка; но ведь ее мама никогда не уедет из России, потому что она - великая актриса русской сцены, а мама с дочерью безумно дружат. И с семьей мне действительно повезло.

- Сергей Борисович, еще будучи спикером ЗакСа, в одном интервью вы сказали: «Если парламент полностью зависит от власти исполнительной, то в этом случае может наступить чиновничий беспредел. А если парламент самостоятельный, самодостаточный и выполняет ту роль, которую он должен играть, то тогда все в порядке. Чем больше независим парламент Санкт-Петербурга, тем больше демократии в городе. Чем больше парламент самодостаточен, тем больше демократии». Как с высоты работы в Смольном вы оцениваете сегодняшний петербургский парламент?

- После того, как я ушел из спикеров, я старался никогда не оценивать нынешний парламент. Не очень это корректно. Мне не нравится одно: аппарат не может быть только лоббистским органом, пробивать те или иные лоббистские цели (уж тем более я не говорю о личных целях). Роль парламента мне все-таки видится в другом, в том, к чему он, на самом деле, и призван.

Вот часто депутаты говорят, что они ближе всего к народу. На самом деле не ближе, чем чиновники, но депутату всегда легче: он может выслушать кого угодно, пообещать что угодно, а исполнять все это приходится власти исполнительной. Поэтому как тут оценивать?

Думаю, что сейчас идет процесс перелома, меняется система формирования законодательных органов власти. Плохо это или хорошо? Мое личное мнение – страна к этому не готова. Политическое поле не сформировано, не было оно сформировано, к сожалению, и пять лет назад, и семь. Вот в качестве примера. Как известно, второй созыв был ознаменован трагическими событиями – убийством Галины Старовойтовой, другими большими напряжениями. И электорат дал такой выброс: в Законодательном собрании оказались 16 представителей блока Юрия Болдырева и 8 - ЯБЛОКА, по факту, политическое большинство - 24 человека, но между собой они так и не смогли договориться. При этом было явно, что избиратели выбирали тех, кого они на тот момент хотели избрать (блок Юрия Болдырева и ЯБЛОКА), но на самом деле, люди, которые входили в эти блоки, таковыми не являлись по сути своей. (Например, Виктор Евтухов сейчас в «Единой России», хотя его избирали тогда, как демократа). О чем это говорит? О том, что у населения было такое эмоциональное состояние, оно не голосовало «за» конкретных людей, оно голосовало «против». И с тех пор мало что изменилось. При этом быть до конца уверенным, что «Единая Россия», которая сегодня лидирует по всем рейтингам, является именно той партией - выразителем интересов большинства масс, нельзя. Просто других нет на сегодняшний день. Политическое поле не сформировано, и не сформирован переход на выборы по партийным спискам. Это вполне нормальная цель, так избираются многие парламенты. Но мы пытаемся это сделать искусственным путем.

- Надо ждать движения снизу?

- Когда меня спрашивают по поводу созывов, я всегда совершенно откровенно говорю, что самое лучшее Законодательное собрание из всех, которые были, в моем понимании, не то, которым руководил я, а первый созыв. И причины этого совершенно очевидны. Во-первых, после стрельбы по Белому Дому возникла пустая площадка. И в Законодательное собрание шли тогда люди, которые имели очень хорошую школу руководителей производств (депутаты были тогда не освобожденные, у нас не было машин, мы не получали заработной платы). Там были и Александр Прохоренко - из нынешней власти, и Вячеслав Щербаков - тогдашний вице-мэр, и Игорь Артемьев, и Владимир Коловай – директор «Ленвеста», Виталий Сычев – с «Машиностроительного завода «Арсенал»... Был очень крепкий состав людей, и пришли они осознанно, никто ни к каким партиям не принадлежал, по сословиям не делились, но это был высоко интеллектуальный парламент, совершенно осознанно пришедший для того, чтобы что-то сделать в законодательном поле. И не было тогда ни так называемых резервных фондов, ни депутатских поправок... И именно все это предопределяло настроение депутатов. Там были блестящие ораторы, например, Михаил Пирогов. Можно по-разному относиться к Алексею Левашову, который потом был сужден по не очень хорошей статье, но при этом именно он был советником Горбачева по экономическим вопросам и самым молодым депутатом Верховного Совета СССР (тогда ему было 23 года). А сейчас политическое поле не создано, и желание властьпридержащих его создать, вполне оправдано. Но уже было несколько таких попыток: и «Наш дом - Россия», и «Демократическая Россия»... Они менялись по названиям, но суть оставалась одной - в желании создать это поле. Но все эти попытки не увенчались успехом.

- Тяжело было менять депутатскую работу на чиновничью?

- Чиновничья служба тяжелая. Она по объему работы и по ответственности не сравнима с той, которая была в ЗакСе. Я помню, что у Владимира Яковлева было энтузиазма выше крыши, но Валентина Матвиенко как менеджер-организатор один из самых блестящих на моей памяти руководителей с точки зрения собственной работоспособности. Она не чурается войти в любую проблему. Ну и, конечно, спрашивает со всех нас по полной программе.
Сама по себе чиновничья работа - очень тяжелая психологически, потому что наши институты еще не отлажены до такой степени, чтобы они функционировали сами, а чиновник только посматривал на все это с высоты и контролировал. Ты находишься в процессе постоянного реформирования, все постоянно меняется вокруг. Чиновник моего уровня, допустим, министр культуры Австрии, озабочен проблемой строительства государственного театра, и он будет озабочен ею лет пять и будет получать от этого удовольствие. Или от выставки, которую он хочет провести вместе с Эрмитажем. Я этим не озабочен, скажу вам честно. Для этого у меня не остается ни малейшего времени. Несмотря на то, что Валентина Ивановна требует, чтобы у каждого из нас был стратегический проект. У меня, конечно, есть такой проект – футбольный стадион и еще несколько точек. Но при этом нынешняя чиновничья паутина выхолащивает напрочь все эмоции. А самое плохое для человека – это отсутствие эмоций. Когда не вызывает радости даже то, что ты любишь. Когда вкусная еда, хороший коньяк, красивые женщины, хорошие машины, красивый мотоцикл уж не вызывают эмоций. Что хочет обычный человек? Например, машину сменить. И такие маленькие задачи – хорошая вещь. Когда их нет, это пагубно воздействует на мужика.

- Вас называют иногда «культурным» вице-губернатором. Определите, пожалуйста, самые горячие точки в сфере петербургской культуры.

- Меня по-разному называют. «Культурным» вице-губернатором, когда я прихожу куда-то в культуру, вице-губернатором по науке, когда я прихожу в науку, образования – когда прихожу в образование, и по спорту – когда прихожу в спорт. А молодежь меня вообще считает «своим».
В каждой из сфер, которые я сейчас перечислил, есть свои тонкие моменты. Если же говорить о культуре Петербурга, то она, безусловно, уникальна, и не нуждается в отдельном представлении. А уникальна не потому, что мы привыкли так считать, а потому что она сохранила многое из прошлого (я имею ввиду театральную, музейную жизнь), оказалась не подвержена мощному разрушительному воздействию всех последних лет, которому подвергалась московская культура. К сожалению, за последнее время в этой области в связи с нехваткой средств (практически, кроме заработных плат, которые город повысил и которые стали более или менее достойными), у нас не построено ни одного театра. В той же самой Финляндии, в одном городе всего 11 учреждений культуры: при этом, 2-3 из них – библиотеки, 2 музея, 2 школы и один театр. В Петербурге же 174 учреждения культуры. Содержание многих - огромное обременение для города по деньгам: например, Петропавловская крепость или Ораниенбаум (стоимость их содержания оценивается в миллиарды рублей). В Павловске Павловский дворец и Павловский парк – это 600 гектаров земли, там же - совершенно уникальный музей. Средства, которые на это необходимы, несоизмеримы с тем, что город реально может выделять. Причем, все это национальное достояние.

- В связи с этим, вероятно, маленькие театры боятся некой «зачистки», о которой пошли слухи.

- Никакой «зачистки» театров нет, и не предполагается. Слухи пошли от Москвы, так как Москва (не как город, а как столица федерации) меняет структуру финансирования, то есть переходит на субсидии и субвенции, художественные руководители театров создают одну из дозволительных форм, которая либо полностью государственная, либо - некоммерческое партнерство. То есть вы получаете часть субсидирования от государства, а остальное зарабатываете сами. Хорошо это или плохо? В конечном счете от этого никуда не деться. Другой вопрос, готовы ли мы к этому или не готовы. Но есть и другой вопрос - а когда мы будем готовы? Если не начинать некоторые процессы, в том числе, искусственно? Да, у нас есть театры, которые мы финансируем, но в виде субсидий. Например, Театр Антрепризы имени Андрея Миронова; там нет своей труппы, театр антрепризный, и мы помогаем небольшими деньгами на замену кресел и прочие бытовые проблемы, а остальное они должны зарабатывать сами. Но есть ведь и репертуарные театры с постоянными труппами. Драматические театры - это вообще национальное русское искусство. И я не думаю, что даже французы поймут русский театр, хотя они ближе к нам по духу. Так что речь о «зачистке» театров не идет. Просто нужно, чтобы многие осознали: есть необходимость, в том числе, зарабатывания и собственных средств, не так, как раньше, сдачей помещения, а основной своей деятельностью.

- Говорят, что ТЮЗ перепуган: здание, якобы, отреставрируют, но театру его не отдадут, а будет там какой-нибудь боулинг...

- Этот «слушок» создал сам ТЮЗ. И я их за это сильно осуждаю.

На данный момент никаких проектов по реконструкции и сносу ТЮЗа нет. Не скрою, у меня такая мысль была, о чем я советовался и в ТЮЗе (откуда все эти слухи взялись). А возникла эта проблема следующем образом: мне принесли смету ремонта ТЮЗа, она составляет более трехсот миллионов, а точнее - около полумиллиарда рублей. У каждого здравомыслящего человека, а я все-таки отношу себя к этой категории людей, возникает мысль: если нужно потратить 17 миллионов долларов на ремонт, не легче ли построить новый театр? Да, была у меня эта мысль - снести существующий театр и построить новый, современный зал с современным оборудованием на этом же пятне. Не какое-то жилье, не офисы, а сделать в едином комплексе возможность для размещения сразу нескольких объектов. Оркестров, например. Если я буду называть эти оркестры, то каждый петербуржец или человек, имеющий хоть малейшее отношение к искусству, не может не знать, например, государственный оркестр Санкт-Петербурга или Губернаторский оркестр, Русский оркестр им. В.В. Андреева, это наше достояние. Но вопрос пока никак не решен. Это была лишь моя мысль, не более, которой я и поделился с директором ТЮЗа. И это показательный пример того, как люди иногда умудряются исказить обычные мысли вслух. Я не разговаривал с труппой, потому что в этом пока нет необходимости. Но я никогда бы не смог понять, если бы люди, которые там работают, сказали бы: «Нет, мы лучше будем жить здесь и так, нам не нужно ничего нового». По-моему, это глупость.

Некоторые говорят: «Если вы хотите строить новый театр, то давайте построим где-нибудь на окраине». Но театр как раз и является тем культурным учреждением, которое не должно быть принадлежностью какого-то района, находящегося на Гражданке. Чаще всего театр принадлежит центру города, так в любых европейских столицах. Зачем нам что-то новое придумывать? Все хорошее уже придумали до нас. У ТЮЗа хорошее место, там театр и должен быть, а они там подняли невероятный шум, голодовку собирались объявлять. Зачем объявлять голодовку, когда их никто не собирается переселять?

- Что такое «молодежная политика»?

- Каждая власть, думая о молодежи, понимает, что молодежь является главной движущей силой прогресса. Для меня в качестве критерия есть не Оранжевая революция на Украине, когда молодежь возмутилась, а Франция 1960-х годов. Там революционная ситуация, была связана с тем, что бунтари 1960-х во Франции требовали и жаждали перемен. В результате, из этой молодежи выросли президенты, премьеры, министры, причем, блестящие.
Но если говорить сегодня сухим чиновничьим языком, молодежная политика – это необходимость занять молодежь в возрасте от 14 до 30 лет - как на работе, так и досугом, отвлекая ее от всевозможных негативных явлений, которые происходят, с одной стороны, всегда во все времена, а с другой стороны, появились сегодня благодаря идеям глобализации и проникновению всего самого неприятного, того, что Запад уже переживал.
Молодежная политика означает создание трехсот клубов по месту жительства (их у нас на сегодняшний день 330), где ребята могут собираться, играть на гитаре, петь, танцевать. Обеспечение молодых людей работой, которая кроме самого труда и невысокой заработной платы (полторы тысячи в месяц) должна давать общение и чувство единого коллектива, которые немаловажны. И 17 тысяч рабочих мест мы обеспечиваем. Много это или мало? Немало, если исходить из сегодняшнего дня.

Молодежная политика - это весь летний отдых. Это более четырехсот объединений молодежи, с которыми работает Комитет по молодежной политике и взаимодействию с общественными объединениями. Проводится огромное количество всевозможных конкурсов - начиная с «Лидера XXI века» и заканчивая «Что? Где? Когда?». Это и начальное профессиональное образование. Многие же не задумываются об этих цифрах: у нас 53 тысячи ребят учатся в училищах, получая профессиональное образование. Это непростая городская задача.

В общем, молодежная политика заключается, с одной стороны, в абсолютно простом, с другой стороны, - в сложном. Ведь роман «Отцы и дети» вряд ли когда-нибудь перестанет быть актуальным (я даже по своим детям сужу). Мы сегодня должны понять, как работать с молодежью. Да, есть тривиальные вещи, о которых я уже говорил, - занятость, конкурсы, мероприятия. Но ведь молодежь сегодня другая. И как ее совместить с тем, чему учит опыт предыдущих поколений, и как дать ей необходимое? Тяжелая задача. Никогда на это не будет хватать денег, но никогда не нужно их жалеть.
Отдельная тема для разговора, но вся молодежь, с одной стороны, неделимая, с другой стороны, разделена очень сильно. Раньше это разделение было меньше. А сегодня есть абсолютно мотивированные молодые люди, которые хотят делать карьеру и зарабатывать деньги через свое образование и свои знания. В основном это студенты, и достаточно большое количество. Другая часть молодежи тоже мотивирована деньгами, но не через собственные знания: ее интересуют деньги с точки зрения быстроты их получения. И она себя особо не утруждает (мы должны ее как-то занять, чтобы она не отнимала чужого). И есть просто полностью апатичная часть молодежи, которую вообще мало что интересует. Это требует сейчас отдельного понимания, подхода к каждому из этих слоев отдельным образом.

В данном случае многое зависит от СМИ и от пиара. Нам ничего не сделать с молодежью до тех пор, пока насилие будет преобладать над разумом, допустим, с телевизионного экрана. Одному из моих детей в подростковом возрасте уже девочки мерещатся по ночам, но при этом он смотрит жуткий телеканал, где какие-то дебильные физиономии, кого-то пожирают или непрерывно бьют по голове. А бабушку свою на кассете он смотреть и слушать не хочет. Это общая проблема. И когда мы приезжаем в какую-то страну и говорим, что там «отстойное» телевидение, это не так: просто они раньше нас поняли, что не все не всегда и не сразу можно выдавать в качестве открытой информации для всех и для вся. Да что сцены насилия! А эти юмористические вечные концерты «Аншлага»? Это пошло и дико, такой пошлости не было никогда...

В нашем кино мы стали подтягиваться к Западу, если быстро решим некоторые вопросы, то и совсем быстренько подтянемся. Я с любопытством посмотрел «Турецкий гамбит». С точки зрения качества съемок, мы уже мало чем уступаем западным киностудиям. Но антиисторизм - полнейший. Смешно, когда десятки тысяч убитых русских с оторванными головами и на них - один убитый турок. При этом, турки все очень красивые и благородные, а между ними бродят болгары со зверскими лицами. Я не к тому, что дети рождаются в капусте, и красивая женщина должна отсутствовать на экране, а при сцене любви все должны целоваться через платочек. Но во всем должна быть какая-то мера.

- Сейчас создается множество молодежных организаций...

- Мы не должны (мы – это взрослые и чиновники) мешать, но, если искусственно создать любую молодежную организацию, то она станет экстремистской. Я в этом убежден. Создание молодежных организаций относится к моему ведению, но я, к сожалению, единого подхода не вижу, его надо вырабатывать вместе, в том числе с молодежными организациями.

- А вас не просили помочь?

- Просили. Но что называть помощью? Помощь бывает разная. Одна из наиболее важных вещей – чтобы у любого из этих молодежных движений, как говорится, был дядька. Как бы мы не хотели, но вот те же самые лимоновцы создали себе какого-то идола, на него молятся и за него готовы по лицу бить. Вопрос, смогу ли я собрать вокруг себя такую молодежь, которая готова будет за меня «отметелить» кого угодно? Но я даже не хочу создавать такую молодежь. Я себя считаю нормальным человеком.

- Вашей семьи коснулась Великая Отечественная?

- Война коснулась всех семей. Может, следующее поколение уже будет забывать об этом, но в моей жизни первый праздник, который я запомнил и помню сейчас, хотя с тех пор прошло, даже страшно сказать, 40 лет, - это был праздник 20-летия Победы. Тогда мне было пять лет, и мой дед, прошедший войну, повел меня во Фрунзе на стадион, где отмечали 20-летие Победы. Впервые в Союзе отмечался по-настоящему праздник Победы. Даже юбилейный рубль был выпущен, если помните.

А что касается остальной семьи, то Алиса Бруновна - блокадница, она здесь пережила все 900 дней, и у нее это в сознании и в памяти хранится. Ее сестру мать проносила всю блокаду на груди, не снимая (она родилась в 40-ом году, и в блокаду ей был один годик). Все это еще помнится.
Война затронула все семьи, судьбы тогдашние и нынешние. Нас бросает из крайности в крайность, бывали и такие случаи, но я думаю, что эта тема не должна уходить из литературы, из поэзии, из искусства, потому как у России или Советского Союза, как правильно говорить, была историческая миссия. И этот мир, в котором мы сейчас живем, был создан на костях. Но невозможно зачеркнуть то, что сделал народ. Я думаю, что тот же самый Петр, который построил на костях Петербург, если и не был тираном, то был диктатором по своему менталитету, иначе бы он не развернул тогда Россию в сторону блестящей страны, которая жила этими завоеваниями Петра еще столетия. Конечно, и Екатерина, и Александр II привнесли многое, но я имею в виду, именно тогда, когда была создана наша страна. Винить или осуждать Россию за большевизм?.. И в этом история разберется. Европа, если посмотреть внимательно, в той или иной степени пережила подобные вещи. Это было везде: и в Испании, и в Италии, и в Германии, и в Португалии с ее Салазаром. Было и вишистское правление во Франции, которое в интересах государства (Франции как страны) отдалась Гитлеру. Что касается центральной Европы, фактически центра Европы – Балкан, - то там вообще сложные национальные и межэтнические взаимоотношения, которые до сих пор не решены.

- Известно, что вы любите яхты, мотоциклы, экстремальные виды спорта. Вам не хватает адреналина?

- Я люблю все вредное. Что касается адреналина, то у всех людей моего возраста, переживших перестройку, наверное, хватит адреналина в крови надолго, на всю оставшуюся жизнь. Хотя я увлекаюсь лыжами, снегоходом, мотоциклом. Я уезжаю куда-нибудь подальше и повыше. Я первый здесь летал в 1991 году на воздушном шаре. Это были неповторимые ощущения. Но скорее, это не адреналин, а преодоление себя. Для мужчины это важно. Я был змееловом, хотя боюсь змей. Я боюсь и высоты, и многого другого, но преодолеваю. Хотя с годами такое преодоление становится сложнее, человек становится более осторожным. (Поэтому депутатам нужно ввести возрастной ценз – не младше 50-ти лет, а чиновников нужно этими же 50-ю и ограничить). Я все говорю жене, что хочу купить мотоцикл и кататься. Она называет меня всякими нехорошими словами, напоминает, что у меня трое детей, как минимум, и пугает, что разведется со мной.

А что касается машин... Я машины люблю и езжу много, хотя сейчас сам за рулем только в отпуске или по выходным. Как показывает жизнь, чиновникам иногда за рулем сидеть не надо. Иногда, бывает, находишься в таком нервическом состоянии, а это не очень хорошо. Был у меня такой случай. Я повез детей на Гражданку, там мама живет. И шибко торопился. И, как обычно, кто-то не уступал дорогу, хотя я и ехал с превышением. Я ему поморгал фарами, начал обгонять, а он меня стал прижимать – обычная дурацкая дорожная ситуация. В итоге я его отжал на встречную, чтобы показать: «что ты упираешься?». И на следующем перекрестке он меня догоняет, опускает стекло, смотрит и говорит: «Какой известный человек! И так себя ведете на дороге!». Я потом не мог два месяца пережить свое состояние стыда, которое я испытал.

- Вы верите интуиции?

- Интуиция важна для человека. Хотя она вырабатывается, даже если кто-то думает, что у него ее нет. Иногда нужно просто слушать себя, что мало кто умеет делать, а еще меньше – слушать кого-то другого. Самое главное, что у нас не умеют делать, особенно, молодежь, – делать паузу. Наверное, это пришло с Востока, ведь самое мудрое приходит с Востока: человек должен уметь делать паузу - секунду, минуту, неделю, а может быть, год, не важно. Вот хочешь ударить кого-то стулом, ну есть это непреодолимое желание, сделай паузу. Тебя закатали в асфальт, а ты хочешь реванш, самих их всех закопать. Надо суметь сделать паузу и подавить в себе это желание.

- Как вы Варю Владимирову охмурили?

- Это произошло как-то естественно. Это не первый мой брак. Я не мог долго быть без семьи. А тут - Варя... Я уже много лет с ней живу. Здесь мне повезло гораздо больше, чем в политической карьере.

- Вы до сих пор в Адмиралтейском районе живете?

- Да. У нас была война с женой до развода. Она хотела переехать из Адмиралтейского района в Центральный. Я живу на Театральной площади. Я этот район люблю, хорошо его знаю, я там учился в «Корабелке», работал в Октябрьском райкоме комсомола. Я там живу, и мне не выйти на улицу, чтобы я с кем-то не встретился, не переговорил.

- «Питер Дуссманн» вам нравится?

- А он не обслуживает мой дом. Я все у Виролайнена спрашиваю: где тот человек с пылесосом, который должен убирать мою лестницу? На самом деле, я бы обустроил свой подъезд сам со своей женой...

Беседовали
Александр Горшков,
Галина Леонтьева