Военно-морской «концлагерь»

Курсанты Военно-морского института имени Петра Великого рассказывают о пытках, с помощью которых из них делают «настоящих» российских офицеров

Об армейской дедовщине написано и рассказано уже столько, что вряд ли кого-то можно чем-то удивить. В случае с Военно-морским институтом имени Петра Великого (это новое название объединенных в 1998 году военно-морских училищ имени Фрунзе и имени Ленинского комсомола) удивляет само место, где происходят издевательства старослужащих над новичками.

Прославленное учебное заведение, отметившее недавно 300-летний юбилей, стало, если верить рассказам курсантов, с которыми мы общались, рассадником беззакония и откровенных пыток. ВМИ - не воинская часть, куда добровольно-принудительно запихали ребят из разных регионов страны и где дедовщина вполне естественна и закономерна. Это - элитный вуз, в котором должны, по идее, обучаться люди, сознательно выбравшие профессию военного моряка. Люди, которым нечего делить. Однако здесь, в стенах бывшей Навигацкой школы, царит такая дедовщина, которую не в каждой обычной части встретишь.

Скандал, в результате которого подробности нелегкой курсантской жизни стали известны «Тайному советнику», начался с банальной драки. На праздничной дискотеке, устроенной в Военно-морском институте имени Петра Великого по случаю 8 Марта, с приглашением многочисленных девушек, был жестоко избит второкурсник Роман Ивашов. Слушатели старших курсов - в просторечии «деды» - повалили Рому на пол и беспричинно избивали ногами в течение нескольких минут. Вплоть до потери сознания. Очнулся Ивашов уже в казарме, куда его принесли на руках. Ночь провел в медпункте, а на следующее утро с сотрясением мозга, множественными ушибами и переломом носа был госпитализирован.

Вскоре на прием к руководству института пришла Ромина мать, Гульнара Садриддиновна. Пришла с естественной просьбой: разобраться и наказать виновных. Ей пообещали сделать выводы. И сделали. Только совсем не такие, на которые можно было бы рассчитывать.

Сначала домой Гульнаре Садриддиновне позвонил капитан 3-го ранга Александр Мураев (командир 52-й роты, в составе которой проходил службу Роман Ивашов) и настойчиво убеждал забрать заявление. Когда же мать отказалась, он повысил голос: «Не хотите по-хорошему - будет по-плохому: «накопаю» на вашего сына и отправлю его на флот вместе с виновными. Пусть там сами меж собой и разбираются».

Прошло еще несколько дней, и 15 марта 2001 года Ивашова получила от заместителя начальника Военно-морского института капитана 1-го ранга Смирнова ответ на свою жалобу. Смирнов описывал происшествие совсем иными красками, нежели Роман Ивашов и его однокурсники.

«Ваш сын - курсант Ивашов, употребив спиртные напитки, привел себя в нетрезвое состояние и, в соответствии с показаниями свидетелей, курсантов других подразделений и лиц дежурной службы, вел себя недостойно, порой агрессивно. По службе Ивашов характеризуется отрицательно, разумной инициативы не проявляет, учиться не желает. В последнее время встал на путь нарушений воинской дисциплины». Ну и далее примерно в таком духе. А в конце письма капитан 1-го ранга Смирнов оговорился почти по Фрейду: «Уверен, что виновники происшествия будут найдены и наказаны, что позволит раз и навсегда покончить с подобными фактами НАРУШЕНИЯ НЕУСТАВНЫХ ОТНОШЕНИЙ среди курсантов».

Прочитав письмо, Гульнара Садриддиновна пришла в недоумение, поскольку раньше (до злополучной дискотеки) никто из командиров в алкоголизме и отсутствии разумной инициативы ее сына не обвинял. К тому же не далее как осенью 2000 года Военно-морской институт в лице контр-адмирала Скока заключил с Романом Ивашовым контракт о прохождении военной службы. С кем попало контракты не подписывают. И наконец, самый главный, решающий, аргумент: при осмотре избитого курсанта врачами Военно-морского госпиталя признаков алкогольного или наркотического опьянения у Ивашова обнаружено не было.

Роман Ивашов оказался невысоким щуплым парнем, решительно не похожим на алкоголика. Мы встретились с ним на КПП Военно-морского института имени Петра Великого. Рома выглядел подавленным, а на его лице еще были заметны следы побоев.

- Под конец дискотеки я увидел, как «деды» напали на моего друга - Лешу Голубева. Естественное желание - разобраться, разнять: все-таки друг, в одной роте полтора года служим. Но я и дойти-то не успел. Сзади по голове ударили, потом добавили ногой в область лопатки, потом били ботинками по голове. Очнулся, когда облили водой, уже в роте. В глазах троится - я даже стакан с водой взять не смог, он разлился.

Естественно, начальству выгодно представить ситуацию таким образом, будто я был пьян. Но я в тот день вообще ничего не принимал. Знаете, что происходило в институте после того, как моя мать написала жалобу? Заместитель начальника факультета по воспитательной работе капитан 2-го ранга Нурмаматов пришел в 52-ю роту и заставил ребят писать объяснительные по поводу дискотеки. Они написали все как было на самом деле. Он прочитал, сказал, мол, вранье - Ивашов был пьян, причем пил «льдинку», денатурат, - пишите заново, пишите правду. Кому хочется вылететь из института? (А это у нас очень даже запросто: строптивых не любят). Нужные объяснительные написали даже мои хорошие знакомые.

Потом уже, когда экспертиза показала, что я не был пьян, пошли другие обвинения: якобы драка была не на дискотеке, а на улице. Потому что на дискотеке постоянно находятся дежурные офицеры, а на улице их нет. Для начальства главное - прикрыть себя, свои задницы. А что творится в институте, офицеров особо не волнует. Да вы поговорите с ребятами! Они такого расскажут. Про «три скрипа», например. Или про «день зачатия»...

Ромина мать, Гульнара Садриддиновна Ивашова, рассказала нам, что случай на дискотеке был не первым, когда ее сын пострадал от дедовщины. Сразу после поступления в ВМИ, в декабре 1999-го, Рома был избит пьяными пятикурсниками на посту дневального. В марте 2000 года четверокурсник в кровь разбил Ивашову лицо за отказ произвести уборку в чужой казарме. Наконец, в октябре, после чистки картофеля до глубокой ночи, Роман не смог среагировать на команду «подъем», за что был жестоко избит помощником дежурного по факультету прямо на кровати (кстати, кровати в Военно-морском институте имени Петра Великого именуются шконками - почти как в тюрьме).

С курсантами из 52-й роты ВМИ мы говорили тайком, отойдя за полкилометра от стен их родного заведения. На КПП они соврали, что идут за куревом, а мне недвусмысленно пояснили: «Если начальство узнает, что мы встречались с прессой, нас просто вышвырнут из института и отправят на флот».

Отправка на флот - самое страшное наказание. Одно дело - попасть туда после окончания вуза, с офицерскими погонами, и совсем другое - обычным матросом. Отношение военнослужащих, проходящих службу по призыву, к бывшим курсантам резко негативное. Это все равно что правильного мента в бандитскую камеру посадить.

- Бардак в институте творится ужасный, - рассказали мне сослуживцы Ромы Ивашова. - Дедовщина зверская. Офицерам дела до этого нет никакого. Ромке еще повезло - бывает, людей комиссуют с отбитыми почками, переломами ребер. Андрею Ананьеву (фамилии пострадавших курсантов здесь и далее по этическим соображениям изменены. - Авт.) выбили зубы, например. Был такой Ваня Алтуфьев - его старший курс чморил, не мог за себя парень постоять. Так в результате он убежал, прятался месяц в лесу, потом в качестве наказания, как говорят, поехал на флот.

Что такое «три скрипа»? Это игра. Обычно после полуночи ее проводят пьяные пятаки (так у нас называют пятикурсников). Приходят и начинают считать скрипы. А шконки старые, стоит чуть пошевелиться - скрипят. Раз скрип, два, три. «Рота, подъем!» Все подскакивают, быстро одеваются, строятся. «Рота, отбой!» - и по новой. Но на следующий раз построение уже не просто так, а с подушкой, на третий раз - с тумбочкой. На четвертый выбегаешь - в одной руке тумбочка, в другой - матрац. Ну и так далее, пока в зубах одеяло не тащишь. По два часа обычно продолжается, бывает и больше.

Пытались ли сопротивляться? Однажды - да. Они командуют: «Рота, подъем!», - а никто не встает. Тогда один из пятаков говорит: «Хорошо, суки! Сейчас пойду по проходам, кого ударю - тот умрет. Я прохожу первый проход, второй, третий...» Вдруг - звук удара, это он Сереге Егорову в живот со всего размаху. В другой раз все затаились, ни одного скрипа. Они ждут пять минут, десять. Один не выдержал, говорит: «Не скрипите? Ну ладно», - подходит к шконке и сам начинает скрипеть: «Раз, два, три! Рота, подъем!» Раньше, на первом курсе, это повторялось почти каждую ночь, сейчас реже. Офицерам - всё пофиг.

Есть и другая игра - «подъем по трапу» называется. Тут уже старшины упражняются непосредственно на глазах офицеров и с их одобрения. Игра проводится после каждого посещения столовой. Суть ее заключается в том, что рота численностью более ста человек должна подняться по узкой лестнице («трапу») на четвертый этаж и там построиться - причем все это надо сделать ровно за одну минуту. Вообще, физически это невыполнимо. Человек двадцать, бегущие последними, все рано всегда опаздывают. Там их уже ждет старшина, который пинками и пряжкой помогает выполнить норматив. Избиения жуткие. И так - десятки раз, пока старшинам не надоедает. Времени на учебу почти и не остается - один «трап». Мимо ходят офицеры, улыбаются. Так что начальство эти пытки одобряет. А это именно пытки. Попробуйте в течение двух часов бегать по лестнице на время - и так трижды в день.

Но самое страшное бывает, когда пятикурсники отмечают «день зачатия». Девять месяцев до выпуска. В эту ночь лучше на территории института не появляться. Найдут кого-нибудь с младших курсов - могут и убить. У нас в роте паренька в 1999-м отколотили до полусмерти только за то, что он возвращался с увольнения и попался этому зверью на глаза.

В нашем институте считается, что дедовщина помогает укреплению дисциплины. Но это - полная чушь. Такими методами можно воспитать только таких же моральных уродов, как нынешние пятикурсники - вечно пьяных дебилов, которым флот на хрен не нужен, нужна только власть. Представляете, что будет, когда они дорвутся до этой власти?

Да, очень даже представляю. Потому что криминальные сводки последних лет изобилуют сообщениями о «подвигах» курсантов Военно-морского института имени Петра Великого.

В декабре 1999 года два старшекурсника этого вуза были задержаны по обвинению в разбойном нападении на студентку Института сервиса. Угрожая девушке пневматическим пистолетом, будущие офицеры ВМФ изъяли у нее 500 рублей.

В сентябре 2000-го два других курсанта ВМИ напали на автозаправочную станцию и похитили с витрины расположенного на ее территории магазина 4 пачки презервативов на общую сумму 202 рубля 00 копеек. Смешно, но показательно.

И наконец, в ноябре милиция разоблачила целую группу курсантов института, которая, по некоторым сведениям, систематически занималась грабежами и разбоями. Последнее свое нападение морячки совершили на рощинский магазин «Оскар», где, произведя из опять-таки из пневматического пистолета предупредительный выстрел, вынудили продавщицу отдать выручку - 13 тысяч рублей, два видеомагнитофона и дорогие наручные часы...

...Разумеется, я не мог обойти вниманием вторую сторону конфликта, а именно - руководство Военно-морского института имени Петра Великого. Попытки договориться о встрече с начальником училища контр-адмиралом Скоком по телефону успехом, к сожалению, не увенчались. Контр-адмирал - очень занятой человек.

А на территорию института меня не пропустили. Сказали, что начальство занято - подводит итоги. И начальник ВМИ контр-адмирал Скок там, и его зам Смирнов, и Нурмаматов, и Мураев. Ждал я почти два часа. Наконец, на КПП, пошатываясь, подошел капитан 1-го ранга Смирнов (тот самый, что обвинял курсанта Ивашова в беспробудном пьянстве). Заместитель начальника института пытался сдерживать дыхание, но это не помогло: помещение быстро наполнилось ядреным ароматом перегара. Я понял, что если Скок, Нурмаматов и Мураев находятся после подведения итогов в таком же состоянии, то мне лучше перенести встречу на другой день - ничего путного и вообще членораздельного я все равно не услышу.

Поозиравшись по сторонам и повращав глазами, заместитель начальника ВМИ капитан 1-го ранга Смирнов произнес лишь одно слово: «Где?» Я догадался, что речь идет обо мне, и представился. «Ага, журналист. Очень хорошо», - обрадовался Смирнов. После чего повернулся к дежурному по КПП и спросил: «Оружие при вас?» Дежурный расстегнул кобуру. «Очень хорошо, - еще больше обрадовался Смирнов, обдав присутствующих новой порцией перегара. - Слушайте приказ: применить оружие и удалить журналиста за пределы КПП. Приказ ясен?» - «Так точно».- «Вам все понятно?» - повернулся Смирнов ко мне.

Мне все понятно, товарищ капитан 1-го ранга.

Олег ЗАСОРИН

Оригинал этой статьи читайте в свежем номере газеты «Ваш тайный советник»