Ли Тамахори: «Американское кино потеряет зрителей старше 16-ти лет»

«Скала Малхолланд», «На грани», «Пророк», «Умри, но не сейчас» – фильмы новозеландца Ли Тамахори, живущего и работающего в США, известны любителям жанра экшен во всем мире. Сегодня в российский прокат выходит его новая картина «Двойник дьявола». Сюжетной основой фильма стали мемуары Латифа Яхии, двойника Удея Хусейна, сына иракского диктатора. «Фонтанка» побеседовала с Тамахори о том, как трудно снимать правдивое кино.

«Скала Малхолланд», «На грани», «Пророк», «Умри, но не сейчас» – фильмы новозеландца Ли Тамахори, живущего и работающего в США, известны любителям жанра экшен во всем мире. Сегодня в российский прокат выходит его новая картина «Двойник дьявола». Сюжетной основой фильма стали мемуары Латифа Яхии, двойника Удея Хусейна, сына иракского диктатора. Психопат, садист, насильник – по версии режиссера, сын Саддама демонстрирует всю глубину нравственного падения, к которой приводит вседозволенность человека у власти в тоталитарном обществе. «Фонтанка» побеседовала с Тамахори о том, как трудно снимать правдивое кино.

– Мы живем в эпоху, когда из кинопродукции исчезает творческая составляющая. Кино превращается в «сборочное производство»: проекты конструируют и просчитывают с позиций кассы. Не приведет это к тому, что попытки творческого самовыражения будут окончательно вытеснены в сумеречную зону артхауса?

– Да, эта проблема назревает уже давно, особенно в Голливуде, который задает тон всему миру. То, что происходит, напоминает бег по замкнутому кругу в погоне за прибылью. Сегодня всё сложнее убедить голливудских продюсеров инвестировать в съемки серьезной картины, которая ставила бы острые социальные вопросы. В Америке эту прерогативу перехватило телевидение. В новостных сюжетах, реалити-шоу, даже в сериалах не боятся затрагивать самые болезненные проблемы. А кино стало развлечением и всё дальше уходит от реальности. Я сам снял множество коммерческих фильмов, но понимаю, что этот путь не может быть единственным. Киноиндустрия должна снова обратиться к человеку, иначе американское кино постепенно потеряет зрителей старше 16-ти лет.

– Это непонимание голливудских продюсеров и заставило вас снимать «Двойника дьявола» в Бельгии?

– Отчасти да. Я довольно долго делал фильмы в жанре экшен, но в какой-то момент мне захотелось вернуться к тому, с чего я начинал. Захотелось отойти от жесткого голливудского стандарта и снять независимый фильм, отражающий мое собственное отношение к происходящему сегодня в мире. Но я не хотел делать элитарное кино. Задача, к которой я стремился, – снять highbrow cinema, кино для умного зрителя, фильм жесткий, сложный, психологически точный, но одновременно зрелищный. «Двойник дьявола» поднимает очень болезненные темы, но смотрится он как голливудская картина, мы затратили много денег на его создание. Именно для того, чтобы эта неприятная и отравляющая история не производила депрессивное впечатление, какой она была бы без зрелищной составляющей, без бюджета, на черно-белой пленке, как любят снимать режиссеры-авангардисты. Мы же пытаемся подняться на уровень высокой трагедии, для этого жанра нужны яркие краски и полнота впечатлений. Это трюк, который мы использовали, чтобы уйти от социального натурализма, но рассказать то, о чем хотелось.

– Вы думаете, возможно совместить серьезность заявленной темы и голливудские стандарты зрелищного кино?

– Да, я уверен в этом. Более того, я уверен, что именно на этом стыке рождается большое искусство. Практически все великие фильмы в истории кинематографа были основаны на смелом высказывании, они предлагали зрителю новые идеи, часто провокационные. Но всенародную любовь завоевали только те, в которых идеи выражались в форме человеческой истории, рассказанной увлекательно, внятно и красиво. Я рос в то время, когда «большое американское кино» было именно таким – это 1960-е и 70-е годы, отчасти начало 80-х. Им удалось достичь вершин, которые не преодолены сегодня. «Крестный отец» – по-настоящему независимое, авторское кино, в котором практически не было звезд (кроме Марлона Брандо). Ведь ко всем им: Аль Пачино, Роберту Де Ниро, Энди Гарсиа – известность пришла после съемок в этом фильме. Это был большой риск. Сегодня никто не решится снимать большой затратный фильм без звездного состава. Но деньги на такой фильм обязательно нужны, и немалые. В этом беда многих российских фильмов, которые я смотрю. Часто видишь работы, очень интересные по режиссерской мысли, с замечательными актерами. Но из-за бедности выразительных средств, костюмов, декораций общее впечатление остается каким-то блеклым.

– События в Ираке, жизнь семьи Саддама, крушение тирании – вы не боялись, что зритель просто не захочет смотреть такое кино? Люди стали циничней, им не нравятся истории с нравоучительным подтекстом.

– А мне не нравятся рассуждения о том, что сегодняшняя молодежь глупей или циничней нас. Когда я был молод, меня интересовали эти вещи. Я вижу, что и сегодня достаточно много молодых людей по-настоящему задумывается о происходящем, о будущем этого мира. А сегодняшние молодежные комедии и сериалы с их дурацкими шутками и туповатыми персонажами по большей части создаются людьми старшего поколения, которые всё презирают и ни во что не верят. Конечно, развлекательное кино тоже должно быть, но здоровая кинодиета предполагает разнообразие. Меня, кстати, удивило, что наш фильм в США продвигают именно среди молодежной аудитории. Мне-то казалось, что я адресуюсь к старшему поколению. Но дистрибьюторы и журналисты утверждают, что этот фильм интересен прежде всего молодым.

– А как вы относитесь к государственной поддержке патриотического кино? Российские власти не теряют надежды на возрождение именно этого жанра.

– Знаете, попытки снять хорошее патриотическое кино под руководством той или иной партии и за счет государственного бюджета предпринимаются во многих странах. Это и Китай, и Латинская Америка, и США. Но чаще всего такие опыты заканчиваются провалом. Думаю, потому, что это кино создается не для зрителя, а для прокламации неких абстрактных истин – поэтому люди не хотят его смотреть. Экран не может быть просто рупором для выражения каких-то идей. Люди смотрят кино, как смотрятся в зеркало – чтобы узнать себя. Поэтому лучшие и самые патриотичные русские фильмы не о том, как громит врага победоносная армия, а о том, как, образно говоря, у семьи увели корову и мать не знает, чем накормить детей. Когда я смотрю правдивый фильм, мне не важно, кто в центре событий – русские, китайцы, индийцы. Вернее, я сам чувствую себя и русским, и китайцем, и индийцем, если режиссеру удается затронуть какие-то нужные струны. Я сочувствую проблемам и сопереживаю радостям другого человека и учусь понимать особенности его нации. А рассуждения о великом прошлом, вся эта пропаганда, звучащая с экрана, у большинства зрителей вызывает только скуку. Вы будете смотреть пропагандистский фильм о свершениях великого кормчего Мао, архитектора китайской революции и лучшего из вождей? Нет. И я тоже не буду. И в Китае такой фильм тоже уже никому не нужен. Единственный способ сделать хорошее кино за государственные деньги – это обмануть государство. Снять такой фильм, который с виду будет казаться патриотическим, а на деле расскажет о слабостях и ошибках власти, о вывихе истории. Так были сняты несколько великих фильмов, хотя их можно пересчитать по пальцам. Так Эйзенштейн снял своего «Ивана Грозного». Или Калатозов – «Летят журавли». Или Тарковский – своего «Андрея Рублева».

– Не собираетесь снять кино в России или о России?

– Меня не особенно интересуют такие темы, как придворная жизнь, убийство Распутина, казнь Николая II – всё то, с чем ассоциируется Россия в Голливуде. Кино должно быть правдивым, и фильм о России нужно снимать на русском языке, с русскими актерами. Но это значит вступать на чужую территорию: у вас достаточно больших режиссеров, которые делают эту работу лучше меня. Всё же есть одна тема, к которой я мысленно возвращаюсь. Это тема блокады Ленинграда – беспримерный случай жесткого противостояния врагу, трагедия целого города, которая, на мой взгляд, не оценена в мировой культуре. Это не должно быть ура-патриотическое кино или спекуляция на тему человеческого страдания. Правдивая история обычных людей, может быть – одной семьи… История должна быть простой, но очень мощной по воздействию. Если я найду или придумаю такую историю, возможно, я постараюсь её когда-нибудь воплотить.

Ольга Погодина,
«Фонтанка.ру»

О новостях кино и новинках проката читайте в рубрике «Кино»