Грани разумного: Лучшие современные балеты в Михайловском

Свой фирменный конкурс-смотр балетных школ Михайловский театр украсил отменной художественной программой, после которой петербургским зрителям уже не нужно ничего объяснять про современный балет. Программа включала гастрольные спектакли Московского музыкального театра имени К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко: балеты Иржи Килиана и Начо Дуато. А также гала-концерт, посвященный творчеству Ролана Пети, а также «Минорные сонаты» талантливого Славы Самодурова, поставленные в Михайловском минувшем летом.

Центром программы стал, конечно,  Килиан. Абсолютно не важно, что показанные москвичами его балеты поставлены не вчера. Это их нисколько не портит. А сам факт, что выдающийся хореограф современности согласился работать с русской труппой, открывает новый этап в истории отечественного балета.  «Станиславцы» – первые, кто удостоился этой чести, и нет тут смысла придираться к нюансам исполнения: российские танцоры выглядели очень достойно. Разве что танец был не таким скоростным.

Чех по происхождению, Иржи Килиан в 1967 году получил грант для стажировки за границей, где его и застали знаменитые пражские события 68-го. В занятую советскими войсками Прагу он возвращаться не стал, остался на Западе, работал с Джоном Кранко и Хансом ван Маненом, а через некоторое время возглавил Нидерландский танцевальный театр. Если определять его стиль и место в истории балета, то он, конечно, из прямых наследников Баланчина – прежде всего по тому, какой диалог на равных ведет он с музыкой, и по тому, насколько его танец живет по законам музыки. Вместе с тем Килиан радикально раздвигает рамки балета: лексика танца модерн встроена им в классические танцевальные структуры, и хореография его, без сомнения, свободный танец – только не в узко терминологическом, а в широком эстетическом смысле. Килиан феерически, по-моцартовски, свободен, и легкомыслен, и виртуозен, и смел.

Килиан предоставил москвичам свой моцартовский диптих – два бессюжетных балета из цикла «Белое и черное», связанные сквозными визуальными образами, а в жанровом плане разведенные к полюсам: первый – высокий романтизм, второй – уморительная буффонада. Первый  называется «La Petite mort» – для ясности это перевели на русский как «Маленькая смерть», окончательно затуманив неоднозначный смысл этого французского выражения (в англоязычных культурах его знают как эвфемизм оргазма, а французы пользуются этим выражением для определения и ранней смерти, и дрожи, и отрешенности).

Дрожи, впрочем, в спектакле нет, пластика балета кристально прозрачна. А вот отрешенность есть, и есть знаки интимных поз, вписанные в изощренную графику, и перипетии телесной любви, включенные в танцевальный поток – и в безупречно классичные балетные мизансцены. Но вот парадокс: образы откровенны, а сам балет проникнут нежнейшим целомудрием, и Килиан здесь настолько же деликатен и серьезен, насколько свободен и раскован в музыкальном плане. И ты испытываешь восторг и упоение от того, как стремительно летящий танец сплетается и расходится с протяженной и воздушной музыкой – адажио и анданте фортепианных концертов Моцарта. А фоном идет тема таинственного и блистательного моцартовского века; аксессуары – рапиры, со свистом рассекающие воздух, и черные кринолины, которые носятся по сцене на невидимых колесах и живут своей собственной, отдельной от персонажей жизнью, вступая с ними в загадочные и своевольные отношения.

 
Второй балет, «Шесть танцев», – комические вариации на темы «Маленькой смерти». Те же шесть пар, тот же Моцарт, те же рапиры и кринолины, – но только зал хохочет в голос; а между тем, это не только эротические двусмысленности, но и чисто хореографический юмор: комизм не только ситуаций, но и музыкально-пластических неожиданностей.

Начо Дуато, еще один легендарный хореограф современности, который скоро вступит в свои права шефа Михайловской балетной труппы, был представлен балетом «Na Floresta/В лесу» на музыку Вилы Лобоса в обработке другого бразильца, Вагнера Тисо. Начо из одной команды с Килианом (десять лет работал в его труппе), но мышление у него другое. Пожалуй, он не столь классичен. Пожалуй, он более природный, аутентичный, и народные корни у него ярче; материя его танца более плотная, и в музыке его больше волнует колорит и эмоция, а не структура. И если пространство Килиана – театр, сценическая коробка, то Начо Дуато нужен простор, живой ландшафт. «Na Floresta» создан в 1990 году как отклик на опасность, нависшую над девственными лесами Амазонки. Удаленный экологический пафос испанца нам, пожалуй, не слишком понятен, а балет волнует, тревожит, и тематика тут совершенно неважна.

В очередь с Начо дали «Минорные сонаты» Славы Самодурова. поставленные им этим летом. Соседство титанов балет выдержал с честью – очевидно, что он попал в нужный художественный контекст: с Килианом и Дуато стилистика «Сонат» сочетается куда лучше, чем с «Привалом кавалерии» Петипа и дивертисментом (как они шли на премьере). Жаль только, что исполнены они были на этот раз топорно, и многие нюансы хореографии оказались непроявленными.

В заключение пара слов о вечере Ролана Пети. Пети – тоже легенда хореографии ХХ века, но это художник другого плана. Он выразителен, но не тонок, и в нем есть что-то от притягательного китча знаменитых французских плакатов. Тем не менее он любим и зрителями, и артистами; исполнить фрагменты его произведений приехали Элеонора Аббаньято  и Бенджамин Пеш (Парижская опера), Светлана Лунькина, Иван Васильев и  Александр Волчков (Большой театр), Эрика Гауденци (Римская Опера) и бессменный ассистент хореографа Луиджи Бонино. В показанной полувековой ретроспективе были и известные номера, и редкие. Только вот перебор с суицидами: на десять номеров – три. Помимо знаменитого балета «Юноша и смерть» нам показали стильное послевоенное «Рандеву» (1945), где такая же маленькая мерзавка с черной парижской челкой так же провоцирует самоубийство героя, только предлагает ему не петлю, а бритву. А в «Арлезианке» девушка-то добрая, но всё равно само собой появляется на заднике раскрытое окно. Впрочем, закончился концерт на мажорной ноте: зажигательным парадом всех артистов с чарльстоном на столе.

И радоваться есть чему: петербургская публика получила возможность сформировать критерии качества и современности балетного искусства – ей теперь есть что ответить провокаторам от культуры.

Инна Скляревская
«Фонтанка.ру»

О других театральных событиях в Петербурге читайте в рубрике «Театры»