ПоделитьсяНаш человек давно привык к римейкам в кино и на телевидении. А вот с книгами подобные неприятности случаются редко. Однако нашлись люди, которые покусились почти на святое – детскую книгу. Эдуард Успенский перевел произведение шведской писательницы Астрид Линдгрен «Карлсон, который живет на крыше». Новая книга называется «Карлсон с крыши, или Лучший в мире Карлсон».
Карлсон сидел на подоконнике,
готовый к отлету.
Ветер раскачивал занавески,
но воздух был теплый,
потому что уже наступило лето.
Астрид Линдгрен
Наш человек давно привык к римейкам в кино и на телевидении. А вот с книгами подобные неприятности случаются редко. Еще никому не приходило в голову переписывать современным языком Рабле или Шекспира («Ромео и Джульетта» не в счет – американцы переделали лишь фильм). Однако нашлись люди, которые покусились почти на святое – детскую книгу, на которой выросло не одно поколение ребят по всему миру. Эдуард Успенский перевел произведение шведской писательницы Астрид Линдгрен «Карлсон, который живет на крыше». Новая книга называется «Карлсон с крыши, или Лучший в мире Карлсон».
Какие цели ставил перед собой папа Чебурашки, крокодила Гены, Дяди Федора и других любимых юными гражданами нашей страны героев, осовременивая «мужчину в самом расцвете сил», даже предположить трудно. Зато новое литературное произведение хорошо иллюстрирует известную поговорку про благие намерения. Для того чтобы найти главное отличие классического перевода Лилианы Лунгиной от текста пера Эдуарда Успенского, достаточно взглянуть на начало обеих книг.
«Малыш и Карлсон, который живет на крыше»:
«В городе Стокгольме, на самой обыкновенной улице, в самом обыкновенном доме живет самая обыкновенная шведская семья по фамилии Свантесон. Семья эта состоит из самого обыкновенного папы, самой обыкновенной мамы и трех самых обыкновенный ребят – Боссе, Бетан и Малыша.
- Я вовсе не самый обыкновенный малыш, - говорит Малыш.
Но это, конечно, неправда. Ведь на свете столько мальчишек, которым семь лет, у которых голубые глаза, немытые уши и разорванные на коленках штанишки, что сомневаться тут нечего: Малыш – самый обыкновенный мальчик…
Бетан четырнадцать лет, и у нее косы точь-в-точь такие же, как у других самых обыкновенных девочек…»
«Карлсон с крыши, или Лучший в мире Карлсон»:
«На одной совершенно обыкновенной улице в Стокгольме, в совершенно обыкновенном доме живет совершенно обычная семья Свантесон. В семье есть совершенно обыкновенный папа, и совершенно обыкновенная мама, и трое совершенно обычных детей, один обычнее другого. Это Боссе, Бетан и Братик (он же Мальчик, Малыш, Кроха и Наше Сокровище)…
Бетан четырнадцать лет, волосы ее причесаны в лошадиный хвост, совсем как у других совершенно обычных девочек. Но она считает себя самой необыкновенно красивой.
В общем, это совсем обычные дети, таких девочек и мальчиков в каждом доме пруд пруди. Но никто из прудовых мальчиков не хочет считать себя прудовым. Он хочет быть исключительным и замечательным…»
Возможно, надо становиться современнее, идти, так сказать, в ногу со временем. А не начинать брюзжать, услышав «об очередном извращении» над любимым фильмом/книгой. Только даже при всей лояльности к веяниям времени совершенно непонятно, почему Малыш вдруг стал Братиком (даже если учитывать, что в оригинальном подстрочном переводе lillebror - младший брат), тефтели (к слову, любимое лакомство Карлсончика) превратились в котлеты, фрекен Бок не «курощают», а «устрашируют», а Карлсон стал «глюком». В интервью «Российской газете» Эдуард Успенский заявил: «В одном из эпизодов в старых переводах Малыш говорит Карлсону: «Мои мама и папа тебя не признают». Имеется в виду, что для родителей Малыша Карлсона не существует, он - выдумка. А я переведу эту фразу так: «Они считают, что ты глюк». Современные дети знают это слово. Поэтому, когда Карлсон отвечает: «Я не глюк, я настоящий», - всем сразу все понятно».
Желая актуализировать книгу на все времена, Успенский написал: «Они решили пить кофе в гостиной у камина. Это был особый праздничный случай. На улице стояла теплая весенняя погода. На липах появились первые зеленые листья… В общем, семья кайфовала».
Для того чтобы понять, насколько изменился Карлсон в переводе Эдуарда Успенского, нужно хорошо изучить обе книги. Возможно, подстрочный перевод Аллы Рюдстедт и Юлии Смирновой, сделанный специально для папы Чебурашки, и более точный, чем классический, выполненный Лилианой Лунгиной. Но, хочется верить, что голос разума победит, и современные родители дадут возможность детям познакомиться сначала с классическим переводом. И через, скажем, лет 100 все же останутся ребята, которые будут знать, что Карлсон – «упитанный мужчина», а не «толстенький гость».
А пока на полках книжных магазинов стоят как две капли воды похожие книжки – настоящая и римейк – ведь в оформлении использованы картинки из того самого, родного, мультика – художника А. Савенко.
Мария Цыганкова,
Фонтанка.ру
