ПоделитьсяИстория в последнее время перестает быть гуманитарной дисциплиной, утверждающей незыблемость общечеловеческих представлений о добре и зле. Она все больше превращается в арену политиканства. Информационному обстрелу, в первую очередь, подвергается победный для нас итог Второй мировой войны. Сбывается пророчество русского патриота из Лихтенштейна барона Эдуарда Фальц-Фейна: «В 1945-м одержана Победа, но не закончена война». Недавно противники России в этой войне сделали очередной залп. Они извлекли на свет божий труп старого врага – предателя генерала Власова.
Три лика лжи
Итоги Великой Отечественной войны пытаются пересматривать тремя способами. Первый способ - «примирительный». Это когда победителей и побежденных «политкорректно» обезличивают как жертв тоталитарных режимов: дескать, «кто старое помянет…». Но стоит ли постфактум «братать» тех, кто при жизни этого не делал? А у самих ветеранов все реже спросишь, что по поводу тоталитаризма они думали в первый час послевоенной тишины. Французский памятник на Бородинском поле поставили лишь к 100-летию битвы. Может, и в случае с Великой Отечественной стоит довериться чутью внуков?
Способ второй - «правдоизбирательный». Это когда события 65-летней давности дробятся на «частные мнения». По принципу: каждый оценивает историю, исходя из собственных представлений о справедливости, и все правды равны. «Личной правдой» очевидца пытаются заменить правду всеобщую: «Кто вас освободил из концлагеря?» - «Формально - русские. Но теплым супом нас накормили американцы…» И этот «теплый суп» заслоняет главное - кто и какой ценой спас обреченных на смерть.
Или, к примеру, другие частности. Нам напоминают, что при немцах в Смоленске был восстановлен Успенский собор, но забывают, что более 600 православных церквей на оккупированной территории были сожжены вместе с прихожанами. Рассказывают святочную историю о том, как русского подростка «усыновил» немецкий полк, но обходят стороной тот факт, что к 1945 году страна осталась с 5 миллионами только сирот-беспризорников. Нам приведут протокол лета 1945-го: «ефрейтор Красной Армии Пупкин приставал к фрейлейн Гретхен». А если вы, не дай бог, начнете вспоминать, как вели себя соотечественники фрейлейн на родине ефрейтора, например, в Хатыни, то это расценят как рецидив коммунистической пропаганды. Отсюда рукой подать до равной ответственности Германии и СССР за главную трагедию ХХ века.
Третий способ - «правовой». Его суть в манипуляциях с историческими свидетельствами и подгонке их под сегодняшние правовые нормы. Цель - привлечь нынешнюю Москву к той же ответственности, которую понесла нацистская Германия. Со всеми вытекающими отсюда материальными последствиями. «Германия проиграла войну, поэтому до сих пор возмещает ущерб от нее пострадавшим. Но между Нарвой и Вислой не счесть пострадавших и от Советского Союза. Для начала признайте, что это так, а с компенсациями разберемся после». Так преступления нацизма уравновешиваются вводом советских войск в Прибалтику и западные районы Украины и Белоруссии в 1939 году. То есть 30 миллионов наших соотечественников, павших за освобождение половины Европы, приравниваются к десяткам тысяч сосланных в Сибирь жителей названных территорий.
Начало этому историко-обвинительному процессу положили мы сами, осудив в 1989 году пакт Молотова-Риббентропа. Это делать было решительно нельзя, памятуя о крючкотворских повадках наших еврососедей. Не дальновиднее ли было осудить сталинизм как внутриполитическую практику? Поступить так, как китайцы с не менее остро воспринимаемой фигурой Мао Цзэдуна, - они высчитали: столько-то процентов он сделал полезного для страны, столько-то вредного. Без какого-либо международного аспекта. Увы, что сделано, то сделано, и теперь нашей дипломатии предстоит всякий раз разделять моральную оценку пакта и вытекающую из его осуждения материальную ответственность. Еще наивнее ждать, что признание «международных преступлений сталинизма» избавит нас от уль-тиматумов и требований денежных компенсаций.
Но деньги в этом вопросе не главное. Для нас май 1945-го сакрален как главное событие ХХ века, получившее предельно широкую и однозначную международную оценку. На таких победах строится самосознание народа, его вера в будущее. Уважая вклад союзников, все же нельзя не признать, что именно наша страна избавила мир от фашизма и во многом сформировала послевоенный миропорядок. Лишить нас гордости за Победу, обречь на покаяние - значит посягнуть на смысл существования страны.
Исторический оскал висельника
Из той же «историко-правовой» мути недавно всплыл труп разжалованного генерала Власова: кто он - гитлеровский приспешник или борец со сталинизмом, принявший сторону нацистов для утверждения «демократии» в России? Впрочем, по порядку. В 2007 году состоялось каноническое объединение Русской православной церкви (РПЦ) и Русской православной церкви за рубежом (РПЦЗ). Это безусловно позитивное событие изначально несло в себе риски политических диверсий. Ибо паства «зарубежников» - это в первую очередь около 3 миллионов русских, проживающих в США (примерно 1 процент населения). Они - едва ли не единственная диаспора, вообще не имеющая лоббистских выходов на американскую власть. Именно эту власть и насторожила перспектива создания такого «русского лобби», которое после объединения двух церквей могло проводить в США интересы России. В этом, собственно, и все дело. Но прямо давить на РПЦЗ - не в традициях американской демократии. Поэтому действуют по-другому. Налицо все признаки информационно-политической операции. Очевиден выбор времени ее проведения - канун 65-летия Победы, когда общественное внимание заострено на темах военной истории. Принято во внимание и двусмысленное положение московского клира: стоило ли объединяться с зарубежными единоверцами, чтобы при первом же конфликте прервать с ними связи?
Так или иначе, 22 июня 2009 года, в День памяти и скорби (что само по себе выглядит провокационно), церковный историк из Петербургской духовной академии протоиерей отец Георгий Митрофанов устроил презентацию своей книги, идейная суть которой - Власов достоин реабилитации. Неожиданно книга вызвала беспрецедентную реакцию РПЦЗ. 8 сентября 2009 года ее синод в лице трех иерархов западного православия - Иллариона Нью-Йоркского, Гавриила Монреальского и Марка Берлинского - выступил с отзывом на книгу. Дата направления отзыва тоже выбрана не случайно - 8 сентября 1943 года РПЦ отлучила от церкви изменников, поступивших на службу к гитлеровцам.
Правда и праведность - с одним корнем
Историческое правдоискательство протоиерея Митрофанова маскирует политическую целесообразность: из прошлого извлечен персонаж, предсказуемо раскалывающий зарубежных (прежде всего, американских) и российских православных. Нам предложено «облегчить душу» признанием антикоммунистической (читай - демократической) роли одного из главных предателей Великой Отечественной и, по существу, предъявлен ультиматум: хотите продолжения интеграции - подтвердите ее порушением символов вашей правды. Решение РПЦЗ в пользу реабилитации Власова вызвало напряженность не только в диалоге с Московской патриархией, но и с частью собственной паствы. Во-первых, потому что у двух епископов РПЦЗ - Михаила Женевского и Агапита Штутгартского - подписать отзыв не поднялась рука. Во-вторых, неоднократным предателем брезгует значительная часть потомков первой и третья волна русской эмиграции. Московская патриархия отозвалась рядом дипломатично-критических заявлений, но дискуссия разворачивается нешуточная. В ее центре - спекулятивный посыл: дескать, советских солдат оказалось в немецком плену так много, что их следует считать не предателями, а вооруженной оппозицией сталинскому режиму. Но как тогда быть с Францией или Югославией? Там-то процент коллаборационистов был значительно выше! Да и нравственный портрет генерала Власова воистину уникален: он, как минимум, дважды предатель! Власов присягал на верность сначала СССР, затем гитлеровской Германии, а 12 мая 1945 года, не добившись сдачи в плен американцам, заявил о возвращении в Красную Армию.
Печально, что РПЦ в лице протоиерея Митрофанова обзавелась собственной «Валерией Ильиничной». Но главное все же в другом: духовно-консолидирующая роль Церкви в современной России не может приноситься в жертву межцерковной интеграции. Тем более что правда и праведность - понятия однокоренные. Имя изменника должно исторически ассоциироваться с виселицей, которая ждет каждого, кто посягнул на достоинство своего народа. Популяризация клятвоотступника, внесение его имени в дискуссионное поле оставляет предательству шанс на оправдание, пусть и историческое. Тем самым размываются устои государственного служения, и без того не богатого свежими примерами подвижничества и благородства.
Борис Подопригора, "Фонтанка.ру"
Материал читайте в газете "Ваш тайный советник" от 12 октября 2009 г.
