Всеволод Гаккель: «Важно не быть клоном»

Недавно в Петербурге открылся филиал московского клуба «Китайский летчик Джао Да». Всеволод Гаккель заведует здесь музыкальной программой. Виолончелист «Аквариума», создатель легендарного клуба TaMtAm, по его собственному признанию, человек без амбиций и предпочитает, чтобы ход вещей был естественным.

– Как на ваш взгляд, у «Летчика» в Петербурге должна быть своя, принципиально отличная от московской, концепция?

– Концепция не должна меняться. Наверное. Просто нужно учитывать особенности этого города, руководствоваться здравым смыслом. Понять, что если мы имеем такой вид из окна, то интерьер не должен дисгармонировать с ним. А он, кажется, вступает в некое противоречие. Есть такой же клуб в Черногории. Я там не был, но собираюсь как-нибудь съездить, раз у нас одно руководство. Наверняка клуб на берегу Адриатического моря обладает соответствующим интерьером. То же – с Петербургом. Другая культура, другая эстетика, чем в Москве.

– То есть вы пришли в «Летчик», когда интерьеры уже были готовы?

– Конфигурация уже была такая, с зашитым балконом. Тогда еще было время что-то решить и поменять, пойти по рациональному пути. Но в результате получилось так, как задумал дизайнер.

– А вы бы что поменяли?

– Надо разобрать балкон, чтобы удобно было наблюдать сцену. Я пытался убрать освещение, повесить более приглушенные лампочки. Но с другой стороны, надо, чтобы с улицы интерьер был хорошо виден. О, мне сейчас в голову пришла гениальная идея. Я осуществлю ее, пожалуй, прямо сегодня. Люстру на цепочке перед сценой надо поднять за крючок на метр. Странный этот абажур...

– И все-таки вы согласились?

– А куда деваться? Правда, званий вроде «артистический директор» я не люблю. Я здесь координатор процессов, сопряженных с музыкой. Раньше было такое слово – антрепренер. Мне кажется, оно более уместно. Все кругом вдруг стали директорами, – я не директор. У меня есть опыт, видение: в свое время мне удалось, кажется, предложить модель, каким должен быть музыкальный клуб. По крайней мере, как клуб он состоялся – его приняли музыканты, публика стала ходить, слушать музыку и проводить время. Что еще нужно от такого места?

– Важная задача клубов – открывать музыкантов. Здесь и сейчас это возможно, на ваш взгляд?

– Появление клуба TaMtAm пришлось на то время, когда в городе ничего не происходило. Поэтому «открыть» было несложно. Как поднять то, что лежит. Когда приходят очевидно талантливые молодые люди, надо просто дать им место, создать благоприятную среду. Тут ведь не от одного таланта все зависит, здесь сумма разных факторов: трудолюбие, жизненные условия... Группы, которые на моих глазах выросли, существовали в агрессивной среде, и музыканты просто погибали: кончали с собой, поножовщина, наркотики. Но эта разрушительность, как показала мне жизнь, совсем не обязательна. Есть огромное число музыкантов, которые не переходили грань, жили в этой агрессивной среде, но вовремя останавливались. И продолжали быть творчески активными и артистически интересными.

– Но их вряд ли знают как героев.

– Герои не нужны. Герои есть только в так называемом рок-мейнстриме. Ручки вправо, неважно, кто играет, что и зачем – стилистически маргинальная музыка. Когда Beatles соприкоснулись с этим, со стадионными концертами, выяснилось, что они не могут играть для толпы. Потому что люди не слушают – они пришли сыграть в свою игру.

– То есть вы не ходите на крупные концерты?

– Нет, не хожу, кроме Rolling Stones – был на нескольких выступлениях. Это музыка, которая меня греет. Мне из-за специфики деятельности приходилось работать на больших концертах в последние годы. Этого достаточно, чтобы никуда не ходить.

– Организацией концерта какого музыканта вы гордитесь больше всего?

– Всеми. Не было ни одно проходного. Кроме того, в одиночку я делал только один концерт – Питера Хэммила в 1995 году в «Балтийском доме». Тогда я выступал именно как промоутер – рисковал деньгами. И рискнув, деньги потерял. Попал в долговую яму, из которой карабкался несколько лет. А участие я принимал в организации десятков концертов, сугубо зарубежных – в компании «Лаборатория звука». Начиная от Jethro Tull и King Crimson и кончая современными группами вроде Franz Ferdinand и White Stripes. За эти годы я приобрел опыт в организации концерта любого характера, любого масштаба. От заключения контракта до технической стороны.

– Можно сказать, что вы некоторым образом создали почву для этой деятельности?

– Не совсем, процессы шли параллельно. Были люди, которые к промоутерству изначально относились как к большому бизнесу и сразу начали с организации крупных мероприятий. Но концерт Питера Хэммила был одним из первых опытов привоза не то чтобы альтернативного, но не мейнстримного артиста. Это был артистический проект, интересный с эстетической точки зрения, он попал в другую нишу. Им я подтвердил свои намерения, выполнив обязательства по отношению к артисту и агенту-посреднику. После «Там-Тама» это был переход на ступеньку чуть выше.

– Но в те времена, вероятно, надо было сделать так, чтобы артист попросту не испугался приехать в Россию с концертом.

– Для этого были и есть концертные агенты. Агент, как правило, должен был опираться здесь на надежного партнера. Мне удалось подтвердить мою состоятельность. Я с тех пор работаю с компанией Charmenko (крупнейший концертный агент в Восточной Европе. – Прим. ред.) и являюсь ее представителем в Петербурге. То есть у меня своя сеть клиентов, которым я могу предлагать артистов. Другое дело, что это не стало для меня работой: находясь в центре информационного потока, я этот поток просто ретранслирую. В свое время, например, свел Ника Хобса, неизменного директора Charmenko, с Ильей Бортнюком из «Светлой музыки». Теоретически я за всё это время мог основать и концертное агентство, и площадку, и лейбл.

– И странно, что вы этого не предприняли, кстати.

– Нужно много средств, начальный капитал. Либо нужны очень здоровые амбиции, чтобы «рвать», быть «акулой». К сожалению, это очень жесткий бизнес, который предполагает конкуренцию. Я всё про это знаю, но я тут практически случайный человек. Именно поэтому мне многие вещи удаются – у меня нет сверхамбиций. Я согласился на должность в этом заведении потому, что был без работы. И по возрасту уже через год-два я бы эту должность не получил.

– У вас скоро выступит Летиция Садье из Stereolab…

– С Летицией Садье мы будем даже вместе играть. Мы с ней старые знакомые, еще с того концерта Stereolab, который устраивал Британский совет. Потом она еще приезжала сюда, в гости ко мне приходила. И несколько лет меня подбивали, чтобы мы вместе сыграли. Она прислала несколько песен, в которых, как ей кажется, сочетание с виолончелью могло быть уместным. Летиция приезжает на день раньше, мы порепетируем и выступим. Я давно списал себя со счетов как музыканта, хотя играю с кем-то время от времени. Просто когда я услышал песни Садье, понял, что мне доставляет удовольствие сам процесс работы с этим звуком. Я прихожу домой и две-три ее песни проигрываю кольцом, чтобы они вошли в подкорку. Они сложные по форме, в них много нестандартных ходов – песня всегда уходит в ту сторону, в какую ты не ожидаешь.

– На афишах, кстати, нет вашего имени.

– Мы не дуэт. Безусловно, это ее концерт. Я не люблю пиар. То, что ты делаешь, оно само должно обращать на себя внимание. В волшебные времена застоя можно было не предпринимать ни одного шага, чтобы этим вниманием как-то специально завладеть. В этом смысле – уникальное время. С клубом TaMtAm была такая же история – без какой-либо рекламы. Концерты были пустые, пока люди сами не узнали, – потом был биток постоянно. Что совершенно невозможно сейчас. Вот место открылось – и просто так никто сюда ходить не будет. Только на конкретную группу. В место как в место – вряд ли.

– И как быть, не понятно?

– Мне понятно. Надо просто делать хорошие концерты. Ясно, что в клубах играют примерно одни и те же группы. И в силу общегородских процессов сейчас затишье, люди мало ходят по клубам.

– И как вы придумываете программу, в таком случае?

– Я составил шорт-лист, опираясь на мнение друзей, связанных с этой сферой. Некоторые группы приходят сами – я, как правило, принимаю предложения. Но вот на московский опыт владельцев «Китайского летчика» я опираться не могу, к сожалению. Тем не менее я изучаю предмет сам, и он оказывается очень любопытным. Я уже составил программу до мая – с учетом того, что у нас есть тематические дни. Каждый вторник у нас диджеит Кащей, понедельник – экспериментальный, по средам кино, есть джазовые дни. В общем, ничем не отличается от других клубов. А жить это место начнет, если концерты будут особенные. Чтобы проводить концерты зарубежных артистов, надо сделать их рентабельными. А окупаться они будут, если делать их часто. Не хотелось бы идти по пути других клубов, важно не быть клоном.

– Вам ваше руководство ставило какие-то конкретные задачи?

– Нет. Только хорошие концерты. Пока не было ни одного выступления, которое бы не удовлетворило лично меня. Какие-то группы я знаю, какие-то – загадка. Как Галя Чикис. Ее концерт придуман был методом тыка, но она меня сразила наповал неординарностью. В этой музыке откровение момента времени. Когда мне было 20 лет, я был абсолютно актуален. Но теперь я вынужден обратить внимание на тех, кому сегодня 20 лет. К примеру, заинтриговала группа Bye-Bye Violet Tapes. И получается, что я с удовольствием хожу на работу. И считаю себя счастливым человеком. Хотя в таком возрасте тусоваться не приличествует – всё равно что ходить с распущенными волосами. Но в юности я именно так и ходил. У меня были обычно волосы гораздо длиннее, чем сейчас, – но распускать их теперь было бы неприлично. А когда они по плечи, средней длины – вроде нормально.

Оксана Булах
«Фонтанка.ру»

Фото: Михаил Огнев

Анонсы концертов, репортажи, рецензии и интервью с музыкантами читайте в рубрике «Музыка»