Александр Баунов: Кремль мог бы отмыться от «дела Скрипалей» гей-парадом, но Боширов с Петровым слишком скованны

Ровно год прошел со дня отравления Сергея и Юлии Скрипаль в Солсбери. За это время история, леденящая душу, превратилась в сознании россиян в фарс. Главред carnegie.ru Александр Баунов объяснил «Фонтанке», почему секретное покушение запомнится только шпилем и образом шпионов-геев.

4 марта 2018 года бывшего полковника российской разведки Сергея Скрипаля и его дочь Юлию нашли без сознания. По версии британского следствия, отца и дочь отравили «Новичком» – нервно-паралитическим веществом, которое разработали советские ученые. А сделали это якобы граждане России «офицеры ГРУ» Александр Петров и Руслан Боширов. В сентябре 2018-го мужчины появились в эфире RT и дали интервью Маргарите Симоньян, в котором опровергли версию английских спецслужб и назвали себя обычными туристами.

Такими они и запомнились россиянам, потому что с тех пор в публичном пространстве не появлялись. 3 марта член Научного совета при Совете безопасности РФ профессор МГУ Андрей Манойло якобы пригласил «спецагентов» на «Первые Скрипальские чтения», чтобы обсудить «опыт западных спецслужб в части организации информационно-психологической интервенции на территорию Российской Федерации». Правда, 4-го сообщения о конференции с Петровым и Бошировым назвали фейком.

Александр Баунов считает, что юмор в этом деле уже не инструмент, но если власть в России согласует гей-парад в Москве, есть шанс примириться с британскими коллегами.

– Насколько «дело Скрипалей» сильное с политической точки зрения событие? Год спустя какие от него последствия? Что это было?

– Что это было, мы не сможем сказать без установления истины в суде. Но если это была спецоперация, то это решение, принятое в иной логике, нежели политические решения, которые обычно принимаются на верхних этажах. Кремлю совсем не обязательно было уничтожать разведчика, который предал и перешёл на сторону противника. Но, в логике спецслужб, потом нужно отчитываться о том, что сделано, чтобы такое не повторилось. И они могут найти вот такой способ сделать так, чтобы это не повторилось.

– Британия сразу обвинила Россию. Россия сразу открестилась. На ваш взгляд, кто бенефициар этого инцидента?

– Британия, конечно. Ей сейчас очень важна солидарность «прогрессивного Запада». Получить солидарность Трампа им не так сложно, а вот той же Германии – сложнее. И когда они получили солидарность от других стран, которые они покидают после «Брекзита», это довольно ценно. Отношения с Британией у Кремля испортились давно. Начали портиться с момента, когда не выдали Закаева. Кремль решил, что это воля британского правительства. Была очень большая обида за поддержку чеченских боевиков, когда другой рукой с нами пытались дружить. Тогда же Россия пыталась вытащить оттуда Березовского. И потом кульминация – это дело Литвиненко. Разница только в том, что там фигуранты дела – «бывшие сотрудники». Но они такие бывшие, что один из них сидит уже много лет в Думе. То есть была целая традиция к моменту «дела Скрипалей». А у Лондона была необходимость испытать Европу на то, может ли Британия рассчитывать на солидарность со стороны континента, несмотря на развод не по обоюдному согласию. Для Британии эта история была кстати. И правительство у них слабое. Им нужна внутренняя мобилизация, которая всегда достигается с помощью внешних угроз, например «путинской России».

– Как мы можем взвесить ущерб, который понёс Кремль после 4 марта 2018 года? Что знает обыватель? К нам не приехали высокопоставленные британские персоны на чемпионат мира по футболу. А на площади Пролетарской Диктатуры в Петербурге закрылось генконсульство Великобритании. Всё?

– Внутри страны никакого ущерба Кремль не понёс. Большинство населения к этому вопросу равнодушно либо вообще считает, что так и надо поступать с предателями. Единственный ущерб, который понёс Кремль, – разговоры о топорности выполнения поставленной задачи. Люди задумались: уж если у нас элита, разведка так топорно работает в самых трудных условиях, что же тогда мы хотим от других государственных учреждений? Но это ошибочный ход мысли: разведка сейчас не обязательно собирает лучшие кадры.

– А смех и шутки, которые вызвала пара Петров – Боширов, не опасны для Кремля?

– Смеялись много, но в довольно узких кругах. Там репутация внешней разведки потеряна, но только для той части населения, которая это осознала. Но реальная потеря, что к этому привлекли Путина.

– Вы про его призыв к Петрову и Боширову показаться?

– Да. Вся команда, которая отвечала за публичное разруливание этой ситуации, подставилась. Видимо, им кто-то подсказал, что у англичан больше ничего нет, кроме имён и фотографий. Паспортов, с которыми Петров и Баширов приехали в Англию. Решили их обоих не прятать, а показать: мол, частные лица. Причем лично Путин анонсировал их появление в виде частных лиц. Но это была игра втёмную. Здесь ведь никто не понимал, что ещё есть у британцев и что можно отследить их и их коллег по паспортам. Но в целом это хороший признак для государства, что ГРУ не печатает паспорта, что люди оттуда ходят в паспортный стол. Больше не будут, наверное.

– Кремль потерял больше после эфира с Симоньян, чем после самого отравления?

– Несомненно. Они явились и рассказали странную легенду. А расследователи потом нарыли, что имена ненастоящие, что паспорта выдавались подряд куче других грушников, сделки с автомобилем, где учились. Оказалось, что их легенду из интервью на RT легко развалить, и Кремль выглядел либо плохо информированным, либо коварным, но наивным.

– Получается, что это ускорило вскрытие слабых мест во всей системе и в этом смысле наведение порядка.

– Да. Пришло осознание, что разведка и контрразведка по старым правилам уже не смогут работать. Нужно иначе. Как грузинская война 2008 года ускорила реформу вооружённых сил, связь и вооружение, общение со СМИ мы видим по Сирии. Насколько профессиональнее стали работать. Так же и здесь, видимо, будет.

– То есть вы исключаете повторение такой истории?

– А как это можно исключить? В информационном пространстве было три ликвидации. Те, которые считаются ликвидациями, без конспирологии. Литвиненко, Яндарбиев и Скрипаль. Все три провалились. Везде суровые мужчины парой, которые приехали с обратным билетом и пытались им воспользоваться, и все делали своими руками, без посредников. Другое дело, что мы не знаем, быть может, были блестящие операции без провалов, но кто эти враги, которых наказали незаметно? Но это уже из области теории заговоров. Туда некоторые зачисляют Лесина и Березовского, но ни британские, ни американские власти не поднимали по их поводу шум, как со Скрипалями. Им ведь, исходя из той же логики, было бы выгодно раскручивать тему политических расправ. Но, несмотря на высокий спрос на этот сюжет, в этих случая ничего такого не делается. А в трех ликвидациях с дуэтами суровых мужчин везде были прямые и косвенные улики. Так что гарантировать, что история не повторится, мы не можем.

– А то, что нам показали Чепигу с Мишкиным, то есть Боширова с Петровым, не значит, что их уже нет?

– Мне кажется, что времена ликвидации своих ликвидаторов давно прошли. Ну, провалились и провалились. Будут работать в центральном аппарате или инструкторами.

– Если мы соглашаемся, что внутри России мы ничего не потеряли, то на внешних рубежах история со Скрипалями привела к полноценной дипломатической войне. Десятки дипломатов из разных стран были высланы обратно в Россию.

– Да. Дипломатическая война случилась. Для малых и средних стран она обернулась большими потерями. У нас больше кадров, у нас, в конце концов, больше население. А если мы возьмём какие-то небольшие государства, там кадров меньше, у нас счёт идёт на десятки и сотни, там счёт на единицы. Не так просто заменить высланных.

– О чём говорит фактическое отсутствие «санкционных» наказаний для России?

– Это говорит о том, что солидарность, которую Британии выразили другие страны, политическая, но дальше дипломатии европейцы идти пока не готовы. Потому что дорого. Ради кого им терять деньги? Ради Британии, которая уходит из ЕС и наносит ему экономический ущерб?

– При чём тут США? Администрация Трампа в ситуации со Скрипалями кто?

– Трампу нравится «Брекзит», и США ближайший союзник Британии. Но парадокс в том, что враги Трампа и противники «Брекзита» тоже хотят наказать Россию за Скрипалей, потому что они вообще хотят наказать Россию. Им удобен любой повод. И тут Трамп солидарен со своими противниками. И если дойдёт до санкционного наказания, то у Трампа не будет мотивов не подписать соответствующий закон Конгресса.

– Что будет дальше влиять на динамику развития последствий преступления? Очевидно, что спустя год острота ушла. «Дело Скрипалей» себя исчерпало?

– Любая новость исчерпывает себя. Тот же сбитый в Донбассе нидерландский «Боинг» с тремя сотнями людей, в основном европейцев, уже не так часто звучит. Хотя, казалось бы, преступление глобального масштаба. Культурные, экономические связи с Нидерландами продолжаются. Понятно, что все понимают сложность устройства мира. Ни одно событие само по себе не влечёт его полного переустройства. Потому глобальных перемен из-за дела отдельно взятых Скрипалей не будет. Будут пытаться вызвать подозреваемых в суд. Возможно, будут судить заочно. Россия будет снова требовать включить себя в состав расследователей.

– Россия сможет перехватить пальму первенства у Британии? Медийную. Кремль же регулярно требовал предоставить документы от британских коллег.

– Не думаю, что Кремль будет в состоянии поменять отношение мира к этому делу. Реальность не выглядит так, что, сохранив Крым и условно Донбасс за собой, но включившись в «дело Скрипалей» конструктивно на стороне западного следствия, Россия что-то выиграет. Это будет лишь повод сказать: мы же говорили. Вот если бы гей-парад в Москве разрешили и он бы нормально прошёл – это было бы более заметно. Что-то такое большое, социальное.

– Хороший рецепт – решить проблему с Чепигой и Бошировым гей-парадом.

– В конце концов, их и использовали в какой-то такой роли. Это, конечно, был троллинг. Задумка была хорошая. Но реализовали кривовато. Западу предложили: как вы поведёте себя в ситуации, когда обвиняемые в том, что они агенты Путина, окажутся гей-парой? Но тонко эту линию провести не смогли. Мужчины выглядели неубедительно, были скованны.

– Оба сразу. Ведь хотя бы один должен быть раскованнее.

– Да. Оба. Ну и потом эта легенда быстро была опровергнута.

– То есть спустя год история замораживается, как есть?

– Вполне возможно. Мы знаем массу примеров, когда аналогичные преступления остаются нераскрытыми десятилетия. То же убийство Влада Листьева. Или история на Филиппинах, где в 1983 году прилетел в страну Бенигно Акино, а его убили сразу в аэропорту. Преступление на весь мир. Перед камерами убили лидера оппозиции. Прошло 36 лет. Нет осуждённых организаторов. И история Скрипалей вполне может остаться такой же. Что, Россия признаёт свою вину? Зачем ей это? Только при смене режима или в рамках какой-то очень сложной торговли с цепочкой взаимных уступок. Но пока такой нет.

– Мария Захарова, которая сразу же, в марте 2018 года, сказала, что дело закончится ничем, оказалась права?

– Пока оказалась права.

Николай Нелюбин, специально для «Фонтанки.ру»