Эта история уникальна. И вся ее исключительность совсем не в том, что невиновный человек оказался за решеткой. Подобные случаи, увы, не редкость в нашей стране, где правоохранительные органы подчас немилосердно карают тех, кого должны защищать. Прецедент в другом - в том, что система, поломав человеческую судьбу, все-таки нашла в себе силы признать свою ошибку. Но будет ли наука впрок? Судя по тому, какой кровью далась вся эта история ее главному герою, вряд ли.
14 апреля 2001 года в Альметьевске был убит начальник службы безопасности компании "Татнефть" Александр Калякин. Убийство было громкое, резонансное. Город Альметьевск - нефтяная столица Татарстана. Предприятие "Татнефть" - градообразующее и для 150 тысяч жителей единственный и верный источник дохода. Немудрено, что все события, тем более убийство известного человека, здесь воспринимаются с десятикратным вниманием. Правоохранительные органы Альметьевска отработали это преступление "на ура". Сразу, что называется, по горячим следам был обнаружен и "убийца". 25-летний Евгений Веденин. "У нас в городе нет ни одного нераскрытого "огнестрела", - заявил тогда начальник УБОПа Альметьевска. Приговор суда был суровым - 15 лет колонии строгого режима. Евгений отсидел из них три года и девять месяцев. После чего был выпущен на свободу, полностью реабилитированный. Его освобождения добивался лично начальник криминальной милиции Санкт-Петербурга Владислав Пиотровский. Евгений Веденин приехал в Петербург, чтобы познакомиться со своим освободителем, а заодно и поведать свой жуткий рассказ АЖУРу. Вот его история.
Громкий арест
20 мая 2001 года Евгений вернулся с работы. Дома никого не было. Жена ушла гулять с ребенком. Евгений прилег отдохнуть, включил телевизор и незаметно уснул.
- Проснулся оттого, что вдруг упал с дивана, - рассказывает он. - Поднял голову и увидел направленный на меня ствол автомата Калашникова. Тут же на руках щелкнули наручники.
Три металлические двери (одну общую с соседями и две непосредственно в квартиру) не взламывали, не взрывали, их просто открыли отмычкой. Задерживать Евгения приехала целая толпа милиционеров - человек тридцать. Его вывели из подъезда 10-этажного дома, босого и полуголого, с заломленными назад руками, - эту картину наблюдал весь двор, в теплый весенний вечер вовсю гуляли дети, на скамейках скучали домохозяйки.
Евгению никто ничего в тот момент не объяснял. С ним вообще не разговаривали. Хотя явно старались что-то найти. Несколько милиционеров прошлись по квартире, на ходу разбив музыкальный центр и телевизор, порезав ножами всю мебель, расколотив прикладами автоматов кафель в ванной комнате... (После этого визита родным пришлось делать в квартире капитальный ремонт.) В общем, была создана максимальная видимость того, что пойман особо опасный преступник, хранящий у себя дома арсенал оружия.
Для родных его арест стал шоком. Мать Жени всю жизнь проработала директором школы, потом была заведующей гороно. Отец - нефтяник. Евгений - младший ребенок в семье, есть еще старшие брат и сестра. После окончания школы, в 16 лет, он угодил за решетку: так плачевно закончилась веселая поездка на угнанном "КамАЗе". Машина оказалась государственной, потому и статья получилась серьезной - хищение госимущества. Дали пять лет. Отсидел три года. Освободился, женился, родился ребенок. Помогали родители, была квартира, работа... В целом обычная биография; если бы не грехи молодости, ее можно было бы назвать вполне благополучной. Все оказалось перечеркнутым в один миг.
Как выбивается явка с повинной
Трое суток Евгений провел в кабинетах городского УВД. Ему не давали ни спать, ни есть, ни пить, ни ходить в туалет. Переводили из кабинета в кабинет от одного оперативника к другому, все они требовали только одного: "Напиши явку с повинной". В один из этих нескончаемых дней Женя обнаружил себя в кабинете начальника криминальной милиции Альметьевска. Тот был нетрезв. "Пиши!" - потребовал он. "Что писать-то?" - "За что Калякина застрелил". - "Вы что, с ума сошли? Никого я не убивал!" - "Ну ладно, сейчас напишешь". Его били все эти сутки, практически не делая пауз. Он терял сознание, его обливали водой и начинали все заново.
- Тогда я еще не понимал всю серьезность ситуации, - вспоминает сегодня Евгений. - Мне казалось, вот-вот разберутся и отпустят.
Но Евгений еще не знал, что этот ад будет длиться еще несколько месяцев и перевести дух он сможет, только оказавшись в колонии...
Родные - мать, отец, брат, сестра, жена - все это время находились в неведении относительно того, за что был арестован Евгений и, главное, где он находится. В дежурной части городского УВД удивленно разводили руками, отвечая: "Такого не задерживали, ищите в другом месте, в вытрезвителе например". Отец звонил в Казань, но и там вразумительного ответа добиться не удалось, то же самое: "Ничего не знаем". Громкое, показательное, практически на виду у всего города задержание Евгения Веденина, мгновенно обросшее множеством самых нелепых слухов, так же быстро окуталось завесой тайны.
Сам Евгений за все время следствия пообщался лично со всей милицейской верхушкой Альметьевска. Через трое суток пыток была наконец проведена процедура опознания.
- В кабинет зашел молодой следователь, за ним заместитель генерального прокурора Татарстана. На опознании присутствовали начальник уголовного розыска, начальник УБОПа... Привели женщину-фотографа и двух девушек-понятых. Меня поставили между двумя мужчинами. Открылась дверь, вошел человек, одетый в куртку не по размеру, в омоновской маске-шапочке, закрывающей лицо. На вопрос зампрокурора: "Есть ли среди этих людей тот, кого вы видели 14 мая около подъезда, в котором убили Александра Калякина?" - человек в маске сразу ткнул в меня пальцем. Этот указующий перст и сфотографировали. Затем все быстро разошлись.
Как потом узнал Евгений, следователь Эдуард Багоутдинов - сынок высокопоставленного прокурорского работника из Казани. Дело Евгения Веденина было его самым первым в жизни; только что окончив юридический вуз, он даже толком не знал, как заполнять протокол. Но для начинающего следователя это был великолепный шанс проявить себя, тем более что и делать особенно ничего не надо - лишь слушаться старших и более опытных товарищей. После того как Евгения осудили, Эдуарда перевели старшим следователем в казанскую прокуратуру. Но еще до того, как они расстались навсегда, между ними состоялся весьма любопытный разговор.
- Я спрашиваю его: "Эдик, ты же понимаешь, что я никакого отношения к убийству не имею?" Он на это начал психовать, говорить, что ничего якобы сделать не может. Ну я и сказал ему, что Бог все видит. А через несколько дней у него жена попала в автомобильную катастрофу, сломала позвоночник. После этого несчастья он мне рассказал, что фактически дело ведет один прокурор Альметьевска, а он лишь пишет протоколы...
Прокурор города Альметьевска господин Купкенов, судя по всему, видимо, тоже никогда не задумывался над тем "что Бог все видит", легко выписав ордер на арест человека, чья виновность вызывала большие сомнения.
- Разговора с ним не было, был отборный мат, которым поливался и я, и его подчиненные, - рассказывает Евгений. - Прокурор был сильно разозлен тем, что я так и не написал явку с повинной.
Поняв, что физическим насилием желаемого не добиться, альметьевские милиционеры пустили в ход более изощренные методы воздействия. Они привели к Евгению его жену. Как рассказывает Евгений, угрожая изнасиловать ее в соседнем кабинете, оперативники потребовали написать признательные показания. Тот отказался. Женщине чудом удалось вырваться из УВД, так как угроза была далеко не пустой.
В следующий раз Женю уже привели в кабинет начальника УВД Альметьевска Альберта Закирова. Кроме него в кабинете был еще городской прокурор Рифкат Купкенов. Они прямо предложили Евгению сделку.
- Был озвучен такой вариант: я называю любые фамилии людей, которые будут согласны выступить в качестве свидетелей того, что убитый Саша Калякин якобы изнасиловал мою жену, за что в состоянии аффекта я его и убил. Они давали мне слово офицера, гарантируя восемь лет тюрьмы, а за хорошее поведение и все четыре. В противном случае, если я все-таки откажусь брать это убийство на себя, они также гарантировали мне 15 лет колонии строгого режима. Но я по-прежнему не согласился писать явку с повинной. После чего Купкенов со словами: "Значит, получишь пятнадцать лет" - ушел, хлопнув дверью. Вот в этот момент я понял, что сидеть мне все равно придется, рассеялись последние иллюзии.
Евгению еще предстояло пройти медосмотр. Футболку самостоятельно он с себя снять не смог. Не поднимались руки, так как было сломано несколько ребер. Все тело представляло собой один синяк, только под мышками оставалась "живая" кожа. Врач срочно позвал начальника изолятора, тот вызвал начальника конвоя: "Вы кого привезли? Хотите, чтобы меня посадили?" Через час приехал начальник УВД Альметьевска: "Ну что, Веденин, побили тебя не сильно? Не сдох еще?"
Особенности татарской Фемиды
Всего три с половиной месяца понадобилось татарской Фемиде, чтобы осудить, как оказалось впоследствии, безвинного человека. Само судебное следствие можно смело заносить в книгу рекордов. Суд был скорым. 11 сентября 2001 года было назначено первое слушание, а уже 13 сентября Евгению зачитали приговор. (Впоследствии им была подана кассационная жалоба в Верховный суд Татарстана, скорый ответ которого не оставил Веденину уже никаких шансов: приговор оставили без изменений. 9 октября он был уже в зоне.)
Сторону обвинения представлял сам городской прокурор. Купкенов сдержал свое слово. Приговор на шести листах (для профессиональных юристов это примечательная деталь) судья зачитывал с бесстрастным выражением лица. Вердикт - 15 лет колонии строгого режима.
Официальный мотив убийства - отказ Калякина в приеме на работу Веденина. На суде зачитывались показания вдовы Александра Калякина (она на суд почему-то не пришла), где она рассказывала, как однажды в их доме раздался телефонный звонок и мужской голос, представившийся Евгением Ведениным и поведавший ей всю свою биографию (где родился, крестился, женился), попросил к телефону ее мужа. Тот, с ее слов, говорил с Евгением на повышенных тонах, а потом она узнала, что звонивший просился на работу в "Татнефть", но Калякин ему отказал из-за бывшей судимости. На что Веденин якобы пригрозил ему убийством.
Об орудии убийства - пистолете с глушителем - речи на суде не шло. Еще в неофициальных беседах с тем же прокурором и начальником УВД Альметьевска Евгению предлагали рассказать, что, мол, пистолет был выброшен в водоем, "а его там никакой водолаз не найдет, да и искать не будет".
Единственный свидетель обвинения - некто Потапов, водитель убитого Александра Калякина, не узнал себя на фотографии, сделанной на опознании. Как говорит Евгений, Потапов на суде заявил, что видит эту фотографию впервые в жизни. Судья, ошалев от такого неожиданного ответа, потребовал перерыва в заседании до следующего дня. Тут даже конвойные просекли, что к чему. "Завтра домой поедешь", - сказали они Евгению. Но назавтра сотрудник УБОПа (сейчас он начальник отдела) Кузьмин рассказал суду, что, по имеющейся оперативной информации, родственники Веденина оказывали давление на Потапова, в результате чего он отказался от первоначальных показаний. И что же? Судья поверил некой "оперативной информации", никакими фактами не подтвержденной, и в этот же день вынес суровый приговор.
Злостный нарушитель режима
Как вспоминает Евгений Веденин, его и еще человек 40 загрузили в тюремный "воронок" ("ГАЗ-53") и повезли на этап - это 60 километров от Альметьевска.
- Машина не стала заезжать на территорию зоны, а остановилась возле административного корпуса, - говорит Евгений. - Был день. На улице находились люди: женщины, дети. Вдребезги пьяные конвойные разогнали их в стороны. Вскоре к ним присоединилась рота охраны с овчарками на длинных поводках. Зэки выпрыгивали из воронка по одному. Каждому наносили удары дубинкой, потом натравливали собак. От моих джинсов остались одни лохмотья. Зрелище не для слабонервных. Зэки кричат от боли, конвой стреляет в воздух...
Первые месяцы в колонии показались Евгению одним сплошным кошмаром. Начальник отряда оказался близким другом убитого Калякина, и потому Веденину было оказано "повышенное внимание". Его сразу же закрыли в штрафном изоляторе. Причина была самая надуманная - за отказ от обучения в ПТУ. Впрочем, поводов для того, чтобы закрыть Евгения в изоляторе, мстительному другу придумать не составляло никакого труда. В итоге Веденина как злостного нарушителя порядка на полгода поместили в так называемое ПКТ - помещение камерного типа. Надо понимать, что камерный режим сильно отличается от той жизни, которую ведут заключенные в самой колонии, где есть возможность свободного (пусть и весьма условного) передвижения по территории, есть работа, общение, возможность увидеть родных и так далее. Из ПКТ выхода нет вообще - подъем в 4.30, отбой в 19.30. Не жизнь и даже не существование, а тупое времяпрепровождение на узкой деревянной лавке.
Евгения спас случай. Приехавший на свидание отец (которое в тот раз так и не состоялось) оставил свою "Волгу" возле административного корпуса. "КамАЗ", принадлежавший зоне, умудрился переехать автомобиль пополам. Возмущенный отец бросился к одному из начальников колонии, но тот без обиняков заявил: если вы будете настаивать на возмещении ущерба в суде, то в следующий раз поедете к сыну в Магадан. Правда, за молчание начальник пообещал сделать жизнь Евгения в колонии чуть менее тяжкой.
- Меня уже собирались судить как злостного нарушителя режима, - рассказывает Евгений. - В клубе сидели судья и секретарь. Но в этот момент появился тот самый начальник и забрал мою папку, предварительно о чем-то пошептавшись с судьей.
Вскоре его перевели в отряд, но начальник не унимался: "Я все равно найду, как тебя посадить. Пока я здесь, отправлю тебя как можно дальше". Но ничего не вышло - через некоторое время на его должность пришел другой человек.
А для Евгения наступили более-менее спокойные дни. Жизнь в колонии текла по раз и навсегда установленному порядку, и молодой человек потихоньку настраивал себя на то, что здесь он проведет целых 15 лет. Оправдать свое пребывание здесь он не мог. Настолько абсурдно и нелепо казалась ему вся эта история, главным героем которой он вдруг оказался. Мучимый вопросом: "Почему именно я?", он сам доходил до полного сюра в своих догадках и предположениях. Например, иногда вполне серьезно думал, что... мог и сам убить Калякина. Мало ли, пьяный был, провал в памяти случился, под гипноз попал... Допускать мысль, что он - Евгений Веденин, нормальный молодой человек, ведущий добропорядочную жизнь в родном городке, где каждый друг другу брат и сват, - оказался жертвой мощного заговора, в котором первые роли играли люди, стоящие на страже закона, было еще невыносимее. Потому что объяснить их действия он оказался не в силах.
Но логика в том, почему прокурор и судья вели себя именно так, конечно, была. Правда, объяснить ее можно по-разному. Версий, как минимум, три. Либо прокурор и судья допустили юридическую ошибку, осудив невиновного человека, что в свою очередь говорит об их профнепригодности. Либо они так торопились раскрыть громкое преступление и поскорее отчитаться перед вышестоящим начальством, что предпочли найти "стрелочника". Либо, что самое страшное, этот "стрелочник" был "заказан" криминальными структурами. Какая из версий ближе к истине, решать читателю.
Истинный убийца Александра Калякина уже известен... Почему это преступление списали именно на Евгения, питерские оперативники объясняют очень просто - парень был ранее судим по "малолетке", не имел никаких высокопоставленных покровителей, да к тому же внешне походил на киллера, которого все-таки свидетели видели.
Приговоры бывают оправдательными
- 8 апреля 2004 года ко мне в зону приехал начальник криминальной милиции Альметьевска и оперативник из МВД Татарстана, - рассказывает Веденин. - Смысл разговора я сначала понять не мог. Подумал: неужели "повесят" на меня еще один труп? Но милиционеры вели себя на редкость дружелюбно, поили кофе, интересовались моим здоровьем.
Разговор обрел конкретный характер, когда казанский оперативник сообщил, что уголовный розыск нашел истинного убийцу Калякина.
Нервное напряжение было столь велико, что случился сердечный приступ. На сердце Евгений никогда не жаловался, а тут на вечерней проверке почувствовал, что немеют губы и язык, посинели руки. Лагерная медсестра сделала ему пару уколов, но так как по зоновским порядкам она не могла находиться на территории колонии после девяти часов вечера, то Евгений остался в лазарете без профессиональной медицинской помощи. Рядом дежурил старшина колонии - тоже зэк, которому медсестра оставила наполненный лекарством шприц. Потом ее все же срочно вызвали ночью, когда Евгений еще был в сознании. Он помнит, как долго совещались дежурные по колонии, решая, звонить или нет в Казань, чтобы получить "добро" на госпитализацию. Но, судя по негативной реакции самого начальника колонии, он такого разрешения не давал. Но стоило только ему узнать фамилию больного (которого, возможно, должны были скоро реабилитировать), как решение пришло само собой. Больше того, не дожидаясь "скорой помощи", Евгения вынесли за забор. Вдруг умрет на зоне?
Что это было, инфаркт или вегетососудистые спазмы, Евгений до сих пор не знает. Хотя понятно, что клиническая смерть просто так не наступает. Но тогда его даже в палату не позволили положить, а вынесли кровать в коридор. В районной больнице Альметьевска в тот день случился самый настоящий переполох, больничный коридор заполнили люди в зеленой форме, съехалась вся лагерная медсанчасть, возле Евгения дежурили автоматчики. Сутки Веденин пролежал в больнице - фактически на свободе.
...Этот суд был уже не таким скорым, как предыдущий. Заседания откладывались шесть раз. Вместо Купкенова в роли прокурора выступала молодая женщина, бывший следователь прокуратуры. Но сам Рифкат Купкенов на этом процессе все-таки присутствовал, хотя и негласно: его в эти дни видели в кабинете судьи. Как рассказал Евгению его адвокат, все это время они решали, отказаться от обвинения вообще или отправить дело на дополнительное расследование. Был выбран все-таки первый вариант. Постановление об освобождении и прекращении уголовного преследования, которое зачитывал судья, Евгений Веденин слушал со смешанными чувствами. И безусловная радость, и вместе с тем глухая тоска. Злости не было совсем.
...Евгений Веденин вышел из зоны два месяца назад. Сразу после освобождения похоронил отца, который ждал его все эти годы. Он умер, не выдержав лет разлуки с любимым сыном и позора. Еще в колонии Евгений развелся с женой. Испугавшись 15-летнего срока, она решила жить своей собственной жизнью. "Я ее не осуждаю и понимаю", - говорит Евгений. Но рядом остались мать, брат с сестрой, маленький сын, для которого папа все это время "был на войне".
В мае Евгению исполнится 29 лет, и он верит, что начать жизнь с белого листа никогда не поздно.
Ирина ОБРЕЗАНЕНКО
Полностью текст - в новом выпуске газеты "Ваш тайный советник" от 25 апреля.
